На Независимом джаз-фестивале в Москве русские музыканты играли вместе с американцами
Под таким названием в концертном зале Центрального дома художников по инициативе и при непосредственном участии российско-американского саксофониста Игоря Бутмана проходил фестиваль видных джазменов из России и США. Несмотря на праздничные дни, жаркую погоду и конкуренцию со стороны масштабных развлечений по соседству (диско-фестиваль в ЦПКиО), оба концерта фестиваля прошли с аншлагом. О фестивале и о феномене Игоря Бутмана рассказывает музыковед ДМИТРИЙ УХОВ.
Независимый джаз-фестиваль — не более чем название. И не самое удачное. Если его организатор Игорь Бутман хотел таким образом подчеркнуть, что его мероприятие не получает из государственной казны дотации, так он отстал от жизни — все, что связано с джазом (кроме образования), сейчас финансируется из самых разных источников. Неудачной оказалась также аллюзия ко Дню независимости, накануне переименованному в День России.
Наконец, если иметь в виду "независимую музыку" как альтернативное творческое направление малых фирм звукозаписи, существующих (точнее, существовавших) в основном на средства самих музыкантов, то с ней у приятного во всех отношениях джазового мэйнстрима (который представляли и сам Бутман, и практически все его подопечные) еще меньше общего, чем с государственными датами.
Как бы то ни было, но фестиваль привлек большое количество зрителей. Оказывается, не нужно даже заокеанских суперзвезд, чтобы мероприятие удалось. Нужно только обладать опытом, авторитетом и талантом (плюс некоторый минимум организаторских способностей) Игоря Бутмана.
Напомню: братья Бутманы — Игорь и младший Олег, барабанщик — начинали в первой половине 80-х в Ленинграде. Игорь, ученик знаменитого шестидесятника Геннадия Гольштейна, эмигрировал в середине 80-х, пройдя основательную школу не только черного соул-джаза, но и рок-андерграунда с самим "Аквариумом" и даже с курехинской "Поп-механикой". Потом молодой саксофонист перешел на официальную работу — в оркестр Олега Лундстрема и образцово-показательный ансамбль Министерства культуры СССР "Аллегро", по иронии судьбы эмигрировавший в полном составе при первой же возможности.
Саксофонист из "Аллегро" поступил в престижный Беркли-колледж в Бостоне, приобрел запас профессиональной прочности и завел необходимые связи в мире околоджазового шоу-бизнеса. Все это пригодилось ему, когда с 1992 года он стал регулярно наведываться в Россию, привозя с собой перворазрядных американских музыкантов.
На этот раз Бутман решил не ограничиваться одним концертом своего квартета (с питерским пианистом Андреем Кондаковым и американскими звездами первой величины басистом Эдди Гомесом и барабанщиком Ленни Уайтом).
Независимый фестиваль соединил полдюжины американцев с дюжиной россиян в самых разных сочетаниях, Бутман получил в итоге восемь коллективов, сам открыл свой фестиваль квартетом с братом Олегом, грамотным, но ничем не выдающимся пианистом Луисом Шерром из Вашингтона и блестящим контрабасистом Эссиетом Окон Эссиетом (прошедшим джазовые университеты у самого Арта Блэйки вместе с Марсалисами).
Главная черта таланта самого маэстро — общительность, умение с первых же тактов привлечь внимание аудитории и не отпускать ее от себя. В процессе импровизации он может легко и непринужденно сделать из одной вещи совершенно другую (на этот раз из ностальгической бразильской мелодии — темпераментный блюз), да так, что публика могла бы ничего и не заметить, если бы он сам не давал ей этого понять.
Но и на солнце есть пятна: Бутману лучше удается все громкое и быстрое — таким был весь Независимый джаз-фестиваль. Разве что московский пианист Вагиф Садыхов дал публике передышку, тем более что аккомпанировал ему рыцарь барабанов без страха и упрека Марк Джонсон. Именно из-за повышенного динамического уровня остался незамеченным тонкий мастер полутонов и намеков, романтик, продолжающий линию Билла Эванса, Энди Лаверн, которому пришлось ограничиться амплуа аккомпаниатора — в частности, вокалистки Напуа Девой.
Кстати, на дорогу вокалистам практически не пришлось тратиться: Девой работает в питерских клубах, черный блюзмен Тим Стронг — в московских.
У Напуа, вообще говоря, есть все, чтобы быть джазовой вокалисткой: природные данные, умение импровизировать в коллективе, профессиональная фразировка, а внешне она даже отдаленно напоминает "леди, поющую блюз" — великую Билли Холидей. Жаль только, что все эти качества как-то не складываются вместе. К тому же аккомпанировал ей молодой черный саксофонист Джимми Грин, кажется, победитель какого-то конкурса. Но в игре проявляются все недостатки, которые мы склонны были приписывать себе: жидкий звук, Грин суетлив, не слушает партнеров. Такой джаз нам не нужен, своего хватает.
С певцом Тимом Стронгом все наоборот: природа не одарила его ничем, кроме умения подать себя. Для ночного шоу-бизнеса и этого хватает, и невзыскательной публике симпатичный негр-очкарик даже нравится. Но в джазовой среде умение лихо отплясывать "барыню" ценится невысоко, тем более, если певец, однажды не попав в тональность, уже не возвращается в нее.
Андрей Кондаков назвал одну свою вещь словами Эдди Гомеса "В России не умеют играть блюз, но зато метро чистое". Группа, аккомпанировавшая Стронгу, вместе с Бутманом играет блюз лучше негритянского певца.
И еще. Я теперь могу сформулировать, чем отличается джаз-фестиваль от сборного эстрадного концерта. На настоящем фестивале музыканты, выступив, не уезжают на следующую "халтуру", а остаются послушать, что будет дальше,— неважно, в зале или за кулисами. Открытий на Независимом джаз-фестивале было не так уж много, поэтому тем более важно, что музыканты находили, чему поучиться друг у друга.