Как бы авторы этой колонки ни делали вид, что занимаются ироническим описанием, на самом деле они все же занимаются вынесением вердиктов. Каждый обзор — это выдача яблока лучшему. С моей точки зрения, на этой неделе плод за наиболее внятную и аналитичную программу заслужил Сергей Доренко, хотя видевшие его программы раньше могут подозревать, что дело тут на 50% в том, что Николай Сванидзе и Евгений Киселев не сдюжили или не захотели быть внятными и аналитичными.
Что касается Сванидзе, то он всегда изъясняется намеками, и в результате в каждом сюжете надо отгадывать, кто что символизирует. Так было в материале про испанского монарха, который стал в своей стране гарантом перехода от диктатуры к демократии. Поскольку у Сванидзе ничего так просто не бывает, пришлось задуматься, не прочит ли он монарха и нам. Но испанский сюжет сопровождался аргентинским танго, и думалось, что это, может быть, не ошибка музредактора, а шифрованное сообщение, что у нас все пошло по латиноамериканскому пути и монархия нас не спасет.
Фрагментарность и поверхностность "Зеркала" вполне соответствуют его названию. С "Итогами" же дело хуже. Теперь это столь неприятно бросается в глаза потому, что новая заставка передачи, покончив с "духовным образом России" и многообразием лиц, о нем толкующими, сосредоточилась исключительно на лице самого ведущего. В этом я не вижу ничего плохого, за исключением одного — передача "Итоги" не является авторской аналитический программой Евгения Киселева. Во-первых, он не высказывает в ней какой-либо индивидуальной мысли и всегда занимает строго корпоративную позицию, а во-вторых, он вообще не высказывает мыслей, а только занимает позицию. Последнее означает, что он не анализирует в принципе — и это неудивительно, поскольку аналитиком может быть только сторонний и свободный наблюдатель, а не человек "при исполнении", каким всегда выглядит Киселев. Лицо такого наблюдателя, каким бы оно ни было заурядным, привлекательно — оно олицетворяет оригинальное, парадоксальное, побуждающее к мысли мнение. Поясню: под "мыслью" я имею в виду не соображение "за этим стоит такой-то", на котором строится вся интеллектуальная работа наших media, а нечто большее. И мне не кажется, что я требую слишком многого.
Во всяком случае "Итоги" (да и обе другие программы тоже) — будем честны — не аналитическая программа, а в большинстве случаев всего лишь развернутые новости, своего рода глянцевый журнал с так называемыми интересными сюжетами, интересность которых обычно в картинке и подробностях, а не в сути проблемы.
Проблемам на сей раз посвятил свою программу Доренко. В повестке дня стояли различие интересов в вопросе о расширении НАТО, договор России и Белоруссии, свобода печати, жилищно-коммунальная реформа. Всему этому было бы место на второй и третьей полосах серьезной газеты, то есть там, где печатается аналитика. Выражаясь языком меню, все это были серьезные piece de resistance, и только на десерт пошел рассказ о короле Испании. У Киселева практически ни одной из этих тем не было вообще, и в его меню значились только острые закуски и огромное количество сладкого. Его, что естественно, взволновал захват в заложники журналистов НТВ (о котором Доренко еще не знал), но также — расследование взрыва на Котляковском кладбище, фестиваль "Евровидения" и Канны, то есть, продолжая газетную аналогию, полосы первая, бьющая наотмашь, и последняя, криминально-развлекательная.
Правда, рассказ о ветеранах, живущих в Израиле, был невыносимо скучен, как и любые материалы, так сказать, о жизни людей. С культурой же, если она делается заложницей "интересного", вообще происходят странные вещи — становится не просто скучно, но стыдно. Каннский фестиваль был показан на НТВ как чисто светское зрелище, и корреспондент, не забывший надеть бабочку и выяснить, сколько существует категорий аккредитаций для журналистов, не счел нужным упомянуть даже о составе жюри, хотя его глава Изабель Аджани назойливо мелькала в кадре.
Культура в "Итогах" рождала чувство стыда еще и потому, что стала уголком потакания зрителю. Здесь высказывались обиды, предположительно зрителю близкие, а потом на израненное сердце проливался бальзам. Например: наше кино затирают в Каннах, говорят, низкий уровень, но на самом деле это наши менеджеры не умеют его как следует подать. Или: нас не пускают в Европу (это уже про конкурс "Евровидения", на котором Пугачева заняла 15 место), но просто Пугачева для них слишком хороша. Правда, совет не вывозить шапку Мономаха на конкурс бижутерии навевал мысль, что "Евровидение" — как раз такой конкурс модных шляпок, на котором шапка Мономаха вряд ли победит, поскольку место ей в музее.
Чувство неловкости пришлось испытать на этой неделе и за Николая Сванидзе. Ощущение это вызвано вещами весьма тонкими, и, разумеется, трудно доказуемыми. Например, в диалоге Сванидзе с министром иностранных дел обращение "Евгений Максимович" звучало, на мой вкус, до неприличия солидарно. К тому же Сванидзе усердно помогал собеседнику отвечать, в вопросах предвосхищая ответы. "Россия начинает добиваться своего или ее прижали в угол и бьют?.." На что Примаков, конечно, отвечал: "Ну что вы, не надо так ставить вопрос..." "Как они себя ведут — не победоносно ли?" На что Примаков, конечно, отвечал: "Россия не та страна, с которой..." Вопросы и ответы были настолько подогнаны друг к другу, что диалог напоминал какие-то танцы, слияние в экстазе риторики власти (слово "они", которым не побрезговал Сванидзе, во всяком случае оттуда).
Журналистские пассы в сторону интервьюируемого — тема деликатная и у нас до конца не осознанная. Но вот, например, на многочисленных сейчас выставках фотографий о Москве можно видеть два типа фото: прямые, жесткие, независимые (как правило, сделанные иностранцами), и такие, в которых сквозит любовь и доброжелательность (как правило, так снимают советские фотографы). Хорошие работы мы найдем только среди первых. И если уж наши телеведущие — не иностранцы, так пусть хотя бы не будут такими славными парнями.
ЕКАТЕРИНА Ъ-ДЕГОТЬ