Мы говорим Beady Eye - подразумеваем Oasis. Наверное, с такими мыслями и отправлялись зрители на первое явление в России Лиэма Гэллахера и его команды. В "Главклубе" группа сыграла эталонный британский рок, а МАКС ХАГЕН задумался о природе рок-н-ролльной крутости.
Историй, связанных с этим концертом, было хоть отбавляй. Как никак, речь шла о самой известной молодой группе. Журналистам, бравшим интервью у Лиэма и Энди, предлагали подписать контракт, в котором отдельно оговаривалось, что вопросы об Oasis не приветствуются: "Можно спросить что-нибудь о переменах в звуке, но не более". За две недели до визита коллеги из "Главклуба" поведали, что в плане утряски оргвопросов визит Beady Eye оказался одним из самых сложных в их жизни. Группа к тому же собиралась приезжать с эскортом из 20 человек, включая собственную охрану. Эта самая охрана перед концертом досмотрела гримерку белорусских рокеров The Toobes, разогревавших прекрасных британцев и чуть позже заставила менее статусных участников на время концерта убраться в зал, чисто на всякий случай. Фотографов перед съемкой просили оставлять свои сумки перед входом под сцену и ничего не класть на ее край: "Лиэм все сразу поскидывает". Во всем этом было понемногу от отлаженности серьезной концертной машины, имевшей дело со стадионами, и от бурной британской шоу-жизни, и от паранойи чисто звездного толка.
Точка в истории Oasis была поставлена в августе 2009 года на фестивале "Rock en Seine" всего за несколько минут до выхода на сцену. Очередная ссора между братьями Гэллахерами закончилась уходом старшего, Ноэла, и эффектным — и ожидаемым — концом группы. Как ни странно, именно непоседа Лиэм организовался первым и, собрав весь остальной состав Oasis под вывеской Beady Eye, рванул в студию делать музыку — без опаски получить подзатыльник от музыкального руководителя. Лиэм и раньше понемногу развивал свои таланты в поздних альбомах прежней группы, а опыта у его попутчиков было навалом. Так, гитарист Энди Белл, полный тезка лидера Erasure, помимо Oasis отличился еще в начале 90-х в составе шугейзеров Ride. Альбом с названием "Different Gear, Still Speeding" был записан и выпущен буквально в течение года. В результате поклонники не особенно заждались и получили набор вещей, в целом напоминавших поздний Oasis, но с большим упором на 60-е. Много рок-н-ролла, чуть-чуть психоделики, знакомый звук, разве что гармонии немного упрощенные — здесь Ноэла переплюнуть было трудно.
В "Главклуб" народ собирался скорее не за экспериментами в духе 60-х, но чтобы прикоснуться к легенде. Со всей историей, стоящей за Beady Eye, они могли бы записать и трип-хоп — интерес оставался бы точно таким же. Явление Лиэма народу собрало около тысячи человек: результат нормальный, но, видимо, отсутствие бренда свое влияние оказало. Весь концерт уложился в час с небольшим, был сыгран весь "Different Gear..." (местами сет-лист даже совпадал с альбомом) и еще пара редкостей. Тем, кто надеялся услышать "старое доброе" — не повезло. Тем, кто надеялся услышать "тот самый звук", пожалуй, тоже. Как оказалось, вживую Beady Eye скорее напоминают уверенную команду музыкантов, на современный лад переигрывающих неизвестные вещи, скажем, The Who, Small Faces и, само собой, The Beatles. Соответствующей атмосферы добавляли и проекции на экран, заставленный фонарями на стойках. В ряде случаев это были картинки-заголовки, будто вырезанные из старых журналов, на песне "The Roller" дали минималистичное кино с человеком на мотоцикле, а в размеренных "The Beat Goes On" и "Wigwam" — психоделические цветовые пятна.
Звук в этот вечер был четкий и плотный, английский звукорежиссер старался за пультом, рядом с которым виднелась и пара компьютерных мониторов, выдававших спектрограмму всего, что звучало на сцене. Вокал Лиэма был — судя по всему, намеренно — отстроен несколько плоско: временами казалось, что группа играет в большом зале, а солист поет в комнате. В целом до ожидаемого размаха, ожидаемого от такой группы, дело здесь дошло едва ли пару раз. Баллада "Morning Son" прозвучала как подобие "Champaigne Supernova", хоть и с поправкой на тысячный клуб. А "Sons of the Stage", кавер на менее удачливых англичан из 90-х World of Twist, оказалась ближе всего к "той самой" группе: как раз здесь 60-х было меньше, а звука, оставшегося как раз в 90-х, — больше. Музыканты, да и сам Лиэм, выглядели пободрее, чем на увиденном несколько лет назад концерте Oasis в Германии: тогда несоответствие между рангом группы и выступлением было просто катастрофическим. В "Главклубе", при всей своей статичности, они явно получали какое-никакое удовольствие от того, что делают. Но до братца Лиэма им было далеко. Его боевая униформа включала наглухо застегнутую парку и полотенце, намотанное на руку. Было заметно, что в парке ему приходится жарковато — фонари сзади жарили вовсю — но полотенце по назначению так и не было применено. Мужчина, которого в британской прессе называют одним из лучших солистов в истории рока, форс держал от начала до конца. В принципе, все это было уже неоднократно видено: голова задрана к микрофону, руки за спиной — так, мол, удобнее энергию сосредотачивать — рассеянный взгляд из-под ретро-прически, лаконичные благодарности. Зато, не изображая, в общем-то, ничего особенного, ему удавалось транслировать здоровую невозмутимость, с которой, кажется, рождаются уже в крови или закаляют песнями The Beatles и стадионами. И здесь ему невольно прощались все выходки — мало кому из увиденных артистов удавалось так красиво выезжать на собственной крутости. Для самого Лиэма, похоже, ничего особенно и не изменилось: Oasis или Beady Eye, стадион или клуб — без разницы, было бы рок-н-ролла побольше. Что движения перед микрофоном, что его собственное движение с новой группой — шаг вперед, два шага назад. И Леннон в сердце.