МИХАИЛ КАСЬЯНОВ, сопредседатель Партии народной свободы, которая сейчас дожидается регистрации в Минюсте, разъяснил корреспонденту “Ъ” ВИКТОРУ ХАМРАЕВУ, насколько спасительной для страны может стать реальная многопартийность.
— Вы и ваши соратники с таким рвением пытаетесь зарегистрировать свою партию, будто народ не проживет без нее, как и вообще без партий…
— Большинство людей действительно обходятcя без партий и вспоминают о них только перед выборами. Это нормально, насколько я могут судить по опыту демократических стран. Политикой интересуются 20–30% людей. Гражданам просто нужна нормальная процветающая жизнь. А вот как сделать ее реальной — это задача политических активистов, которых среди населения любой страны от 1 до 5%. Они и создают партии, где вырабатывают программы, предлагают собственное видение будущего, которое отвечает интересам определенной группы граждан. Граждане верят в это и на выборах голосуют за них, продвигая во власть.
— Да не верят россияне никаким партиям, судя по опросам за последние 15 лет. Из всех существующих в стране государственных и общественных институтов самый низкий уровень доверия — к партиям...
— Естественно, не верят. Это в 90-е правительство и вся власть поощряла развитие политического многообразия, прививала россиянам слово "многопартийность". А с 2003 года поощрение прекращено. Теперь власть сама решает — какие партии нужны, а какие нет. И еще подкрепляет телепропагандой, где говорится, что партии создают непонятные амбициозные люди для самих себя и непонятно, кто и откуда дает им на это деньги. Все это "ложится на подкорку" в массовом сознании.
— Власть действует в рамках закона "О политических партиях", который принят в 2002 году. Вы в то время были премьер-министром. Каким вам тогда казался закон, который как раз и дал власти право регистрировать партии по своему усмотрению и точно так же ликвидировать их?
— Это не так, то был другой закон. Никакой угрозы для существования многопартийности тогда не просматривалось, в стране существовало более 30 партий. Минимальная численность членов партии была не 50 тыс. или там 45 тыс., а всего 10 тыс. человек. И это давало возможность практически каждой политической группе создать партию и участвовать в выборах. Но сегодня, я считаю, необходимо немедленно переходить на уведомительный порядок регистрации партий и их участия в выборах. Иначе самый главный институт демократического государства — свободные выборы — из политической памяти общества исчезнет безвозвратно.
— Какой же он "другой" закон? Концепция его с 2002 года не изменилась: главный признак партии — по-прежнему численность членов, а не успехи на выборах.
— Коренным образом изменилась практика применения закона. Теперь правительство и суд трактуют закон как механизм, который обязан препятствовать гражданам заниматься политикой и участвовать в выборах. Если раньше, когда многопартийность поощрялась, Минюст помогал создавать партии, подсказывая людям, как правильно заполнить и оформить все необходимые для регистрации документы, то теперь Минюст, наоборот, выискивает ошибки, чтобы обнаружить в документах какую-нибудь неверную запятую и на этом основании отказать в регистрации.
— Допустим, вашу организацию зарегистрируют. На что может рассчитывать в России либеральная партия, электорат которой уже уехал из страны?
— Во-первых, не все уехали. Во-вторых, уехали, сохранив российские паспорта. В-третьих, если бы нам действительно не на что было рассчитывать в своей стране, нас бы давно уже зарегистрировали. И самое главное — мы не требуем каких-то эксклюзивных условий. Беспрепятственную регистрацию должны получить, к примеру, и левые партии, которым за эти годы не раз отказывали. Нужно в целом восстановить конституционное право на свободу создания партий. По Европейской конвенции о правах человека, которую Россия ратифицировала, отказать гражданам в праве на политические ассоциации можно исключительно в тех случаях, когда они намерены создать организацию, которая угрожает безопасности государства, угрожает жизни других граждан или ущемляет в правах другие группы общества. Ни одну из этих причин Минюст не называл ни в одном из тех случаев, когда отказывался регистрировать партии.
— Ну и как вы собираетесь бороться за Европейскую конвенцию, если вам опять откажут?
— Мы ставим перед собой задачу создать такое общественное давление, с которым власть не могла бы не считаться.
— Наподобие тех, кто вышел на Манежку?
— Демократы так не ведут себя. Это другие люди: предприниматели, интеллигенция. Они выходят на улицы только, когда уже некуда деваться. Но 16 апреля нам удалось провести во многих городах акции в поддержку регистрации нашей партии. В Москве собралось на митинг 7 тыс. сторонников. Фанов на Манежке было 5 тыс.
— Правда, о фанах с Манежки, в отличие от вас, узнала вся страна...
— Да, рабочая молодежь с окраин крупных городов, молодежь средних и малых городов, большинство из которых депрессивные, готова драться уже сегодня. Это и должно было бы насторожить власть. Ведь на Манежке дрались с ОМОНом. Люди понимали, что за такое их могут посадить в тюрьму, но дрались. Потому что не видят будущего. И подобные радикальные прорывы будут вызывать симпатии в обществе — по мере того как люди станут терять перспективы.
— В застойные времена люди тоже теряли перспективы, но максимум, что позволяло себе общество,— анекдоты про Брежнева. Протестовать и драться никто не собирался, а появившихся тогда диссидентов считали сумасшедшими или врагами.
— Доводилось слышать, в том числе и от тех, кто находятся в качестве советников при власти, что общественно-политическая ситуация в России не изменится еще лет 30. Я таких расчетов не принимаю. Очень хотел бы ошибиться, но, по моим убеждениям, в 2013–2015 годах ситуация станет такой, что изменить ее эволюционным, парламентским способом будет уже невозможно. Потому власть должна все-таки одуматься сейчас, чтобы спасти себя, в том числе физически. Она должна снять все преграды для создания разных партий и затем провести честные выборы, чтобы россияне поверили в парламентские способы преобразования и развития.