"Половина желтого солнца" — роман о революции и об Африке. Но это не те, актуальные сегодня, революция и Африка. Речь идет о гражданской войне в Нигерии в конце шестидесятых. Войне между севером этой страны и ее южной провинцией — самопровозглашенной республикой Биафрой.
Военный переворот, положивший начало трехлетней резне, случился в 1967 году — через семь лет после того, как Нигерия объявила себя свободной от британского господства, и за десять лет до рождения самой Чимаманды Адичи. В послесловии к роману молодая писательница перечисляет множество источников, откуда она почерпнула сведения о происходившем тогда, и, главное, выражает благодарность очевидцам, рассказывавшим ей о тех событиях: своему отцу профессору Нвойе Джеймсу Адичи и своим дядьям, сражавшимся в потерпевших поражение биафрийских войсках.
Сплав страстной личной включенности автора в описываемые события и его дистанцированности от них (не только временной, но и человеческой — нигерийская писательница встроена в западную университетски-писательскую жизнь и курсирует по большей части между Йелем и университетом Джона Хопкинса) делает этот текст романом. В отличие от большинства издаваемых сегодня трагических свидетельств о зверствах в странах третьего мира, книга Адичи предлагает эти зверства не как самоценный материал, а как рамку персональной истории.
Главная героиня "Половины желтого солнца" Оланна принадлежит к высшему образованному классу нигерийцев с крепкими британскими связями — то есть к классу бывшему господствующим — и в то же время к преследуемому во время войны племени игбо, которое с невероятным упорством истребляли нигерийцы с севера. И ее взгляд на происходящее — это взгляд человека испуганного, даже запуганного, но не наивного. Понимающего, что все, даже самое ужасное (включая, например, кошмарный эпизод с беженкой, несущей в корзине отрезанную голову своей маленькой дочки: "Знаете, как долго я заплетала ей косички? У нее были такие густые волосы!"),— это не только кара, но и расплата.
Хотя вообще-то "Половина желтого солнца" больше про чувства, чем про войну. Про то, как "их тела сплелись" и даже про то, как "его мягкие губы обхватили ее сосок" (тех, кому такое не нравится, предупреждаем заранее). Но наряду с историей любви Адичи рассказывает и другую историю.
В этой книжке есть, например, такой диалог:
"--Социализм подошел бы для Нигерии, если строить его с умом. Ведь его суть — справедливая экономика, так?
— Строить социализм с игбо — гиблое дело. Здесь одно из самых любимых имен для девочек — Огбеньелу; а что оно значит? "Не отдадим замуж за бедняка". Ставить такую печать на ребенке с рождения — капитализм во всей красе".
Первая реплика принадлежит живущему в Нигерии англичанину, влюбленному в эту страну со страстью перековавшегося поработителя, вторая — деловитой и образованной нигерийке, не снисходящей до таких иллюзий.
Есть там диалоги и не менее неожиданные:
"-- Как известно, великий мыслитель Гегель назвал Африку страной детства человечества.
— В таком случае, таблички "Детям и черным вход воспрещен" в кинотеатрах Момбаса развешивали почитатели Гегеля.
— К Гегелю нельзя относиться серьезно. Вы вчитайтесь в него, он весьма и весьма забавен. Однако и Юм, и Вольтер, и Локк воспринимали Африку точно так же. Если бы Европа всерьез воспринимала Африку, то не было бы холокоста. А значит, не было бы и Второй мировой!".
Звучащие сейчас почти пародийно, эти разговоры (не только по ощущению, но и по свидетельству самой Адичи) вполне адекватное воспроизведение реальных дискуссий. Обучавшиеся по британским университетам патриоты рассуждали о панафриканском самосознании, особом пути и социализме на пороге кровавой бойни, которую вообще-то можно было предвидеть.
История воспроизводит себя в почти симметричных формах, невзирая на географию. "Половина желтого солнца", несмотря на всю свою женскость, дает это почувствовать. А может, как раз из-за своей женскости.
М: Фантом пресс, 2011