В Большом зале консерватории состоялся концерт Российского национального оркестра под управлением Михаила Плетнева. Появление отца-основателя за пультом РНО заметно улучшило состояние коллектива.
Наскоро исчерпав парадные приметы сезонного старта — цветы, аншлаг и популярного в народе дирижера-скрипача, Российский национальный оркестр вернулся на круги своя. Третья программа юбилейного сезона предложила вниманию немногочисленной публики позднего Прокофьева (Симфония-концерт для виолончели с оркестром) с чуть недозрелым Скрябиным (Вторая симфония), а к ним вдобавок — редкого теперь в Москве Михаила Плетнева и трудолюбивого виолончелиста Александра Рудина.
Нормальное рабочее состояние обоих, переданное оркестру, доставило в прокофьевском отделении много приятных минут. Слушая, как легко идет виолончельный опус, избавленный Плетневым и Рудиным от харизмы его первого исполнителя — Мстислава Ростроповича, было трудно себе представить, что еще несколько дней назад тот же оркестр на той же сцене скрипел и стонал под руководством Владимира Спивакова.
Теперь же нам решили напомнить о качестве, сопутствовавшем оркестру в годы плетневского правления. Вот и Вторая симфония Скрябина показала благородные округлости струнных, прозрачную графику духовых и, главное, спокойную манеру подавать Скрябина не доморощенным оракулом-мистиком, а европейским модернистом-интеллигентом. Кто автор этой дивной интерпретации — РНО, Плетнев или оба? Но почему тогда, безошибочно угадав в Скрябине русское послесловие Вагнеру, Плетнев не смог добиться от РНО ровной квазивагнеровской меди? Почему, соблюдая допустимую приличиями громкость, он временами позволял оркестру спутывать полифонические нити? Красиво видеть, как по-отечески, всем корпусом, Плетнев теперь умеет поддерживать каркас кульминаций, деликатно воспроизводя при этом скользящие очертания скрябинской формы. Некрасиво другое.
В нынешнем режиме подчинения оркестра Владимиру Спивакову весь этот приятный (и понятный) контакт основателя и восьмилетнего руководителя РНО Михаила Плетнева с бывшими подопечными выглядит как-то не по-хорошему мелодраматично. Плетнев за пультом РНО — словно разведенный отец на свидании с ребенком. С одной стороны — обоюдная нежность и понимание (на сцене, повинуясь Плетневу, млеют оркестранты; в зале счастливо улыбается директор РНО Сергей Марков), с другой — ностальгическая зависимость от общего прошлого и ощутимое раздражение реальным положением вещей. А положение вещей не меняется.
Спиваков ломает имидж оркестра и грузит РНО популистскими шедеврами. Возможно, он полагает, что это лучший способ заставить людей слушать музыку, так говорит весь его предыдущий опыт. Но похоже, что оркестру, выросшему на репертуарных деликатесах и аналитически актуальном мейнстриме, это пока что наносит психологическую травму. Можно, конечно, отвести душу и выступить несколько раз с Михаилом Плетневым, потешив амбиции и получив соответствующие рецензии. Но вряд ли это укрепит репутацию оркестра, когда-то справедливо возглавлявшего столичный музыкальный рейтинг, а теперь едва не ставшего персонажем мыльной оперы.
ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ