В длинной статье, посвященной роману "Remainder" (русский вариант названия — "Когда я был настоящим"), британская писательница Зади Смит (автор знаменитой и всячески премированной книги "Белые зубы") написала, что Маккарти указывает дорогу, "по которой современный роман мог бы — с трудом — следовать".
Это вопиюще верное утверждение, особенно если иметь в виду, что главные слова здесь "с трудом". Дорога эта очень узкая и по определению маргинальная — таких книг, как "Remainder", не может и не должно быть много.
На уровне формулировки идеи этот роман можно отнести к определенному и вполне благоденствующему литературному и даже кинематографическому тренду, объединяющему произведения, предмет описания в которых, как выразился один из лучших "таких" писателей Кадзуо Исигуро, "только та реальность, которая находится внутри головы героя". Но стерильная очищенность, цельность этого подхода у Маккарти дает его роману отдельный статус — не литературного даже, а вообще художественного, авангардного жеста.
Маккарти и есть авангардист, причем вполне официальный, со званием — он генеральный секретарь Интернационального некронавтического общества, созданного на манер организации дадаистов и занимающегося акциями, восхитительными в своей архаичности: в 2004, например, они при помощи пиратского радио в течение суток врывались в вещание множества радиостанций со своими специально сгенерированными кодами-"поэмами". У этой акции имелся еще и отдельный "некронавтический" смысл — передача этих кодов, как, впрочем, согласно манифесту некронавтов, и все их действия, способствовала воспеванию красоты смерти и установлению ее места на карте — места, которое они должны "колонизировать и обжить".
В этом манифесте, опубликованном в 1999 году на правах рекламы в газете The Times, сообщается, что задача сообщества — представлять смерть миру и продвигать ее во всех медиа. "Смерть живет везде. Она живет в наших квартирах, на экранах телевизоров, в проводах и трубах, вмонтированных в стены, в наших снах. Наши тела — не более чем транспортные средства, неотвратимо влекущие нас по направлению к смерти. Все мы некронавты, ныне и навсегда".
Роман "Remainder" — это в каком-то смысле развитие последнего утверждения до романной формы. Его неназванный главный герой именно что несет в себе смерть — немного лениво и без всякой аффектированности. Куда больше смерти его беспокоит "не-жизнь" — ненастоящесть, неподлинность — в отличие от, например, демонстративной подлинности Роберта Де Ниро в фильме "Злые улицы". "Закуривал ли он сигарету, открывал ли дверцу холодильника или просто шел по улице — казалось, будто он выполняет эту операцию идеально, живет ей, сливается с ней, пока не сделается ей, она — им, а промежуток не исчезнет... А я всегда был ненастоящим. Даже иди я по улице, прямо как Де Ниро, куря сигарету, как он, и даже зажгись она с первой попытки, я бы все равно думал: "Вот он я, иду по улице, курю сигарету, как в кино"... В кино люди так не думают. Они просто занимаются своим делом, настоящим, и ни о чем не думают".
Но, несмотря на зацикленность героя и автора на идее "не/настоящести", "Remainder" совсем не мучает нас идеями новой французской философии и вообще идеями. Это редкий пример взращенного на культурном навозе текста, не требующего от читателя никакой посвященности — а лишь отсутствия сопротивления своей слегка монотонной, гипнотизирующей интонации (прекрасно переданной в переводе Анны Асланян).
Начинается все классически — герой выходит из комы, в которую впал после аварии. И да, у него даже амнезия, а также странный, таинственный договор с виновниками его несчастья. "О самой аварии я могу сказать очень немного. Почти ничего. По ходу ее что-то падало с неба. Техника. Детали, части. Вот, на самом деле, и все — большего я разгласить не могу".
Большего разглашать действительно не следует. "Remainder" умудряется быть авангардистским романом, в котором сюжет имеет значение. Он вообще мог бы быть триллером. Только не хочет.
М.: Ad Marginem, 2010