премьера / театр
Накануне 170-летнего юбилея одного из основателей украинского Театра корифеев Михаила Старицкого в киевском Молодом театре поставили его "документальную" драму "Талан", которую автор посвятил своей великой соратнице по актерскому цеху Марии Заньковецкой, а режиссер Николай Яремкив поставил как комедию положений. Невыносимую легкость драмы прочувствовала ЮЛИЯ БЕНТЯ.
Первоначальное название пьесы Михаила Старицкого, которой Молодой театр решил отметить его юбилей, прямое и решительное — "Горькая судьба". Окончательное и не столь однозначное название "Талан" закрепила московская премьера 1894 года, где Мария Заньковецкая играла саму себя — великую актрису и святую женщину Марию Лучицкую, которую жизнь изрядно потрепала за ее бескорыстие и доверчивое отношение к людям, однако затем наградила посмертным ореолом славы.
"Талан" на украинском — это не только, собственно, талант, но и везение, судьба. Конечно, никаких роковых мотивов в драме Старицкого нет и в помине, однако и в истоки teatre.doc ее записывать вряд ли стоит. Все персонажи здесь, конечно, узнаваемы: это и знаменитые коллеги Заньковецкой по Театру корифеев, и неравнодушные к судьбе актрисы газетчики. Но было бы ошибкой думать, что главная проблема с современным прочтением этого текста — в его "документальности". Как раз наоборот: автор, как и полагалось драматургу заката эпохи романтизма, мифологизировал реальность, укрупняя и возвышая реальных действующих лиц, которые на самом деле были людьми кочевыми и в хорошем смысле этого слова дикими. А современные постановщики оказываются в ловушке, между Сциллой и Харибдой. Мифологическая схема Старицкого за более чем сотню лет опростилась и истерлась до дыр, так что ставить, как раньше, уже невозможно. И еще сложнее — попытаться сквозь пелену мифологического тумана восстановить истинные отношения между актерами в театре того времени, да и сам тот навсегда ушедший театр.
Николай Яремкив, как и покойная Ирина Молостова (она ставила "Талан" в Театре им. Франко), наверняка осознает, что Театр корифеев был настоящим, живым, что пьесы Старицкого — это наша, украинская классика, но с какой стороны к ней подойти, так и не смог понять. А чтобы хоть как-то спрятать это непонимание от публики, режиссер поставил драму как легкую комедию положений: здесь есть хорошие и плохие, но нет настоящих и сложных. Художник-постановщик Владимир Карашевский попытался усложнить эту безыскусную простоту с помощью театра теней (в таком виде в спектакле показан "театр в театре", потому как все происходящее — это закулисье). Впрочем, о музыкальном оформлении Александра Костенко нельзя сказать даже этого — его как бы и вовсе нет.
Что дает актерам участие в подобных постановках, сказать еще сложнее. Шлифовать комический "талан" уровня эстрадных миниатюр, как это делают Александр Галафутник (антрепренер Юрий Котенко), Валерий Шептекита (главный редактор Андрей Витальевич Антипов) или Алина Костюкова (актриса Екатерина Квятковская), полезнее на более подходящем материале. Наталья Васько (Лучицкая) теперь сможет занести главную лирическую роль в свой послужной список, а Марк Дробот (Антон Квитка, муж Лучицкой) — доказать, что как герой-любовник он стоит где-то рядом с молодым Алексеем Богдановичем. Остальные же — Анна Розстальна (Паша), Татьяна Стебловская (Елена Квитка), Игорь Щербак (Степан Безродный), Анатолий Сомик (Марко Жаливницкий) и другие (спектакль довольно густонаселенный) — вполне точно вписываются в представление современного зрителя о "музейном" украинском театре XIX века. Отвечающая за костюмы Лариса Чернова, впрочем, попробовала пошутить над Старицким, нарядив Квятковскую, соперницу Лучицкой по труду, в костюм русалки, а другую актрису, Анну Кулишевич (Оксана Швец) — в огромный цветочно-фруктовый головной убор. Но получается, что посмеялись все-таки не над Старицким, а над своим бессилием перед ним. Так что и красные наряды здесь выглядят одеждой стыда, а вовсе не радости.