Более десяти лет назад я окончил медицинский институт, Московскую медицинскую академию, и с того момента, так уж сложилось, ни дня не работал по специальности.
Курсе на пятом на кафедре глазных болезней преподаватель — а все преподаватели клинических дисциплин — практикующие врачи — читала группе студентов лекцию, если я не ошибаюсь, о травмах глаза и привела пример из своей практики. Детали не вспомню, но по рассказу, ей позвонил пациент, описал симптомы, связанные с попаданием под веко инородного тела, и спросил совета, как от него избавиться. Эмоциональный преподаватель пересказывала их диалог в лицах: "...и услышав симптомы, я сказала: все бросайте, собирайте все деньги и немедленно приезжайте к нам — вы же можете ослепнуть!.." В середине 1990-х такая формулировка явно резанула студенческие уши, но на впрямую заданный вопрос: "Зачем деньги — это же институтская клиника, а государственная медицина у нас бесплатная" — смущенная преподавательница отвечать не стала.
Сейчас артефактом уже является бесплатная медицинская помощь. Независимо от формы собственности или ведомственной принадлежности медучреждений, лечение стоит денег. Почитайте новости — жертвы слетевшего с катушек майора Евсюкова требуют от МВД оплатить их лечение (МВД, кстати, успешно отбивается), для сотен больных онкозаболеваниями детей собирают на лечение деньги — о том, чтобы лечить их за счет государства, как-то даже никто и не заикается.
Вероятно, платная медицина — это справедливо, ведь работа врача должна быть оплачена, а источником денег является потребитель услуг, то есть пациент. Но в псевдорыночной экономике и в этом направлении произошел "перекос". Многие мои однокурсники, окончив институт, покинули страну и сейчас работают по специальности в Германии, США или Израиле. И как выясняется в разговорах с ними, лечение там в целом оказывается дешевле, чем, скажем, в московских клиниках. Разумеется, речь не идет о терапии насморка или каких-то экстренных оперативных вмешательствах. Но многие плановые операции даже для приехавших из России "пациентов", не имеющих никаких страховок и платящих за все по полной программе, выгоднее делать за границей. Может быть, секрет кроется в высоких доходах российских специалистов. Но нет, уровень зарплаты хирурга в стационаре в той же Германии выше, чем в московских клиниках, даже с учетом всех надбавок. Объем вложений в основные средства в российских клиниках тоже явно меньше, чем в клиниках Германии. Получается, что деньги, как им свойственно делать в российских условиях, просто куда-то исчезают. Задуманная реформа финансирования здравоохранения хороша на бумаге. Но ведь все эти исчезающие деньги, они ведь где-то всплывают, и их новым владельцам явно не понравится реформаторский подход Минздравсоцразвития. Кто из них победит, к сожалению, мы узнаем только через два года.