"Сила судьбы" — одна из тех опер, которые все знают по названию, но целиком ее услышать в наших условиях сейчас практически невозможно. Странная вещь: увертюру к этой опере концертной публике приходится слышать раз по десять за сезон (ее страшно любят включать в программу разнообразных гала-концертов), главные вокальные номера из нее — ария Леоноры "Pace, pace, mio Dio" и сцена Альваро "La vita e un inferno all'infelice... " — тоже на слуху, хотя бы по записям исполнявших их главных певцов ХХ века. И, казалось бы, кому, как не российским театрам, относиться к этой опере с особым почтением — все-таки это единственная опера Верди, которая была написана для России. Ее премьера прошла в 1862 году в Петербурге, в предшественнике нынешней Мариинки — Большом (Каменном) театре, и именно в связи с ее представлениями Верди пару раз приезжал в Россию. В 1998-м "Силу" поставил у себя в театре Валерий Гергиев, но сегодня остальные отечественные театры предпочитают иметь дело если не с "Травиатой", то с "Балом-маскарадом" или "Набукко".
Может быть, мы в этом смысле трогательно присоединяемся к тем нервическим чувствам, которые к "Силе судьбы" питали многие итальянские музыканты старой школы. Нервическим не потому, что в партитуре оперы есть что-то превосходящее по требовательности к певцам прочие вердиевские оперы, а в силу того, что это произведение по загадочному стечению обстоятельств окружает почти дэн-брауновский ореол мистического проклятия. Говорили, будто бы она приносит несчастье. Мол, поначалу в Италии даже самые способные певцы не могли правильно произнести в упоминавшейся сцене Альваро фразу "falli l'impresa", и именно из-за того, что они спотыкались на этом "фаллильимпреза", появилась на этом месте во второй редакции оперы более безопасная фраза "fu vana impresa". Да что там, судя по преданиям, были при исполнениях "Силы судьбы" и более отчетливые неприятности, из-за чего многие (по аналогии с легендарной репутацией, скажем, "Макбета" Шекспира) даже отказывались произносить название оперы, подменяя его описательными выражениями вроде "двадцать четвертая опера Верди" или омонимом "La potenza del fato" (переводится так же, но в оригинале опера зовется "La forza del destino"). Этот предрассудок дожил до самых недавних времен: вы не поверите, но Лучано Паваротти боялся петь партию Альваро именно по этой причине. Правда, в ХХ веке у этого страха появились и новые обоснования. В копилку оперных суеверий попали те факты, что в Большом театре Варшавы эту оперу должны были показывать в самый день начала Второй мировой, а 4 марта 1960 года прямо во время представления оперы на сцене Met скоропостижно умер знаменитый американский баритон Леонард Уоррен.
Опера «Сила судьбы»
Фото: Олег Черноус
Велик соблазн предположить, что пропагандисты всех этих баек из склепа пугались еще и самого сюжета "Силы судьбы", который по своей причудливости спокойно может претендовать на первое место среди вердиевских опер. Пересказать его в двух словах феноменально трудно, он охватывает многие годы локализованных в Испании и Италии кровных распрей, любовных злоключений и монашеских подвигов (ну как же романтической культуре обойтись без стереотипов "зловещие монахи" и "таинственный отшельник"). Но если отвлечься от нагроможденных вокруг "Силы судьбы" бредней и решительно настроиться на преодоление всех исполнительских сложностей, то станет очевидно, что это — одна из самых великолепных по музыкальному языку вердиевских опер, которой жаль пренебрегать. В Музтеатре имени Станиславского и Немировича-Данченко вызов суевериям теперь бросят дирижер Феликс Коробов и режиссер Георгий Исаакян — бывший худрук немаловажного в нашем оперном процессе Пермского театра оперы и балета.
Музыкальный театр им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко, 8 октября, 19.00