Выставка в Третьяковке — не самая роскошная и важная, но самая, может быть, импозантная из вошедших в афишу года Франция--Россия 2010. 56 рисунков из коллекций Лувра и Музея Орсе, отбор которых отвечает скорее вкусам просвещенных ценителей, чем туристическим запросам: на топовых импрессионистов и постимпрессионистов приходится полагающаяся им по хронологии одна десятая, а остальное — четыре века классического рисунка чистейшего извода. Но скучно не будет — и залогом тут не столько имена (хоть и самые что ни на есть первые — Брейгель, Рубенс, Рембрандт, Ван Дейк, Пуссен, Делакруа, Гоген), сколько заявленная тема — "Путешествующий художник". А это совсем не частный сюжет, как может показаться, это разговор об истории искусства как таковой.
Художникам эпохи Нового времени полагалось путешествовать. Нельзя сказать, чтобы эта привычка была такой уж новой: артистические путешествия в рай (а что есть паломничество в Италию как не попытка возвращения к истокам, в "золотой век" европейской цивилизации) плоть от плоти многовековой уже к тому времени традиции пилигримажа. Замена Святой земли на Вечный город прошла для переживших куда более критические трансформации и реформации северян безболезненно, и вот уже каждый уважающий в себе художника мастер всех стран севернее Италии чувствовал себя обязанным отправиться в путь. Никуда не двигались лишь сами итальянцы: в их сверхизобильном на целые и руинированные сокровища культуры мире даже переезд в соседний город мог быть сопоставим с культурной эмиграцией. Именно так и описывались первыми биографами подобные перемещения: поездка Караваджо из Милана в Венецию — впечатлений хватило на всю жизнь; "Рисунок как у Микеланджело, цвет как у Тициана" — девиз Тинторетто читается как обращение и к именам, и к географии (смесь тосканской и венецианской школ); алчущий формальных изысков Рим и ученая Болонья отмечают соответствующие периоды в творчестве Пармиджанино...
Расстояния, преодолеваемые северными художниками, несопоставимы с итальянскими. Но и мифология подобных путешествий идет куда дальше индивидуальных биографий. По образному выражению главного летописца искусства низинных земель Карела ван Мандера, Брейгель Старший, "находясь в Альпах, глотал все горы и скалы, а потом, вернувшись домой, стал извергать их из себя на полотно и доски". Можно продолжить: это извержение накрыло все североевропейское искусство, а потом к этому кому добавились руины Гюбера Робера, гавани и горы Клода Лоррена,а также бесчисленные итальянские пейзажи, которыми вернувшиеся на родину голландцы живописали любую "не свою" природу — что древней Иудеи, что Северной Африки. В этом плотном потоке ставшей обязательной итальянщины никуда не поехать было отчаянным шагом. Такое из великих мог себе позволить разве что Рембрандт, который, подобно самим итальянцам, путешествовал недалеко от дома, из каждой зафиксированной им деревни делал событие, а экзотические впечатления собирал у себя в мастерской, коллекционируя все на свете — от гравюр тех, кто ездил, до завезенных в изобилии в богатеющий на глазах Амстердам оружия и тканей.
Камиль Писсаро. «Улица в пригороде Лондона», 1871 год. Китайская бумага, акварель, уголь. Орсе
XVIII век приведет в Италию толпы желающих примкнуть к артистической моде английских недорослей, и такие поездки станут обязательным этапом в образовании молодых людей из обеспеченных семей. Художники ездить не перестанут, но привозить станут иное, и места начнут выбирать все более отдаленные: голландец Франц Пост прославится своими южноамериканскими индейцами, заменившими образы столь же страшных, но все-таки придуманных песьеголовых людей; руссоисты облюбуют естественную донельзя Швейцарию; Делакруа и его собратья-романтики отправятся в Африку. Одним из последних искателей "золотого века" в дальних странах окажется Гоген. Вот только ему пришлось среди своих натуральных людей жить. А тут, как говорится, не стоит путать туризм с эмиграцией.
Государственная Третьяковская галерея, с 22 сентября по 14 ноября