Фестиваль "Дворцы Санкт-Петербурга" открылся концертным исполнением оперы Рахманинова "Алеко" в Эрмитажном театре.
После нескольких лет прозябания "Дворцы" процветают. Причиной тому, очевидно, рост экономического благосостояния двух петербургских общественных фондов: фонда фестиваля и фонда культуры и образования. Президент первого из них, Мария Сафарьянц, выразила удовлетворение тем, что фестиваль теперь существует только на средства Петербурга. Это означает: на деньги семи главных спонсоров при поддержке еще двенадцати организаций и информационной поддержке восьми средств СМИ. Отрадно, конечно, что на музыку дают деньги. Жаль, что "Дворцам".
Это фестиваль слишком уж светский, развлекательный, туристский. Главный его козырь — петербургские и пригородные дворцы. Программа — популярная классика. Состав участников разношерстный. Львиной долей программ дирижирует сам маэстро Орбелян — главный дирижер Государственного академического камерного оркестра, который не стесняется представляться заодно художественным руководителем и приглашенным дирижером Российского государственного, то есть бывшего светлановского оркестра. При таких данных фестиваль мог бы и сам на себя зарабатывать, а комитет по культуре Петербурга, например, сэкономил бы деньги на что-нибудь более достойное и более нуждающееся.
На открытии организаторы продемонстрировали блистательное отсутствие вкуса. Если бы не это, концерт можно было бы считать удавшимся. Фестиваль сумел пригласить московскую звезду Ольгу Гурякову и тенора Всеволода Гревнова из Театра Станиславского, а из Мариинки — Василия Герелло и Михаила Кита и тем самым обеспечить рахманиновского "Алеко" отличным квартетом солистов. Гуряковой и концертное исполнение не было помехой. Она все равно играла страсть и смерть: глаза ее закрывались, а тонкие руки падали. Ее московский партнер (Гревнов) относился к делу более хладнокровно, жестами скорее подчеркивая фразировку, а Василий Герелло мрачно вел свою партию третьего лишнего.
Против оперы как концерта в костюмах выступали критики и реформаторы нескольких столетий. Организаторы решили вопрос по-своему, превратив "Алеко" в литературно-музыкальную композицию. Перед началом, в середине и в конце на сцену выходил артист Борис Улитин и читал поэму Пушкина "Цыганы". Читал хорошо, но это ничего не меняло.
В 1892 году экзаменационная комиссия Московской консерватории поставила Сергею Рахманинову высшую оценку за его выпускную работу — оперу "Алеко", то есть засвидетельствовала его способность передать пушкинскую поэму средствами музыкального театра. На следующий год оперу поставили в Большом театре и ставят до сих пор. Возможно, организаторы фестиваля решили, что со стихами опера будет понятнее. А когда такое решение принято, художественные мотивы и законы жанра не в счет.
Тем более что тон вечера был задан сразу и весьма определенно: выход девиц в разномастных кринолинах намного превзошел обычную нескладную помпезность подобного рода мероприятий. Грубыми голосами девушки восславили г-на Орбеляна как тонкого знатока и истинного любителя искусства.
ОЛЬГА Ъ-МАНУЛКИНА, Санкт-Петербург