У акционерного общества "Роснефть" трудная судьба. С самого момента его рождения было непонятно, зачем оно нужно. Лучше бы его не было. Однако оно было. И вот его не стало.
Государственная нефтяная компания "Роснефть", которую власти еще полгода назад именовали "одной из крупнейших жемчужин в российской нефтяной короне" и которую западные эксперты оценивали в $2 млрд, а за право управлять ею всеми доступными средствами воевали самые богатые и влиятельные люди, на прошлой неделе приказала долго жить.
Ничего удивительного в этом нет. Удивителен скорее тот психоз, который нагнетался вокруг "Роснефти" полгода назад. "Кто победит в аукционе по 'Роснефти', будет править Россией в 2000 году",— писала тогда на первой полосе газета одного из самых влиятельных людей. Она ошибалась.
Даже странно, что "Роснефть" не окочурилась раньше. Потому что придумать более нелепую компанию было невозможно.
Прирожденная самоубийца
"Роснефть" появилась на свет неестественным образом. Это произошло в ноябре 1992 года, практически одновременно с рождением трех других нефтяных гигантов — ЛУКОЙЛа, ЮКОСа и "Сургутнефтегаза". Но их создатели вели себя в соответствии с логикой бизнеса и житейским здравым смыслом, а отцы "Роснефти" руководствовались иными соображениями.
Главное, что должна была делать "Роснефть", первоначально состоявшая из 259 нефтяных предприятий,— отпочковывать новые нефтяные компании. Даже план ей такой спускался — создавать по три нефтяные компании в год.
Возникает вопрос: зачем вообще было создавать отдельную организацию "с передачей ей части функций Минтопэнерго", если для создания того же ЛУКОЙЛа "Роснефти" не потребовалось? И почему самому Минтопэнерго этим не заняться?
На эти вопросы имеется любопытный официальный ответ: в будущем "Роснефть" должна была стать самостоятельной нефтяной компанией. Сформированной, как легко догадаться, из того, что останется от 259 контор после создания других компаний. Что в таких случаях остается, догадаться тоже нетрудно.
Нормальной компании из "Роснефти" при таком подходе не могло получиться в принципе. Нефтяные генералы это кожей чувствовали: никто из звезд первой величины работать в "Роснефти" так и не захотел. Возглавил компанию Александр Путилов, о зависимости которого от Вагита Алекперова ходят легенды. Выходили даже правительственные распоряжения, прямо предписывающие Алекперову оказывать Путилову содействие.
Щедрая растратчица
Итак, смысл существования "Роснефти", в отличие от прочих коммерческих структур, смысл существования которых заключается в постоянном развитии и обновлении, состоял в постоянной и неуклонной деградации. Последствия оказались весьма забавны.
Например, "Роснефть" всегда легко расставалась со своим имуществом — ведь это не только не противоречило, а, напротив, соответствовало концепции компании. Когда имуществом "Роснефти" распоряжался кто-то другой, руководству компании это даже нравилось. Ельцин своим указом создает из нескольких предприятий "Роснефти" "Сибнефть" — отлично. Черномырдин решил отдать Лужкову Московский НПЗ — Бога ради. Алекперов захотел бурить месторождения "Роснефти" под Архангельском — никаких проблем. Березовский просит увеличить поставки нефти на Омский НПЗ — нет ничего проще.
Конечно, "Роснефть" кое-что приобретала. Скопила, например, целый портфель мелких пакетов акций самых разных банков. Однако делалось это не столько с целью оказывать влияние на политику этих банков, сколько с целью просто помочь им сбыть то, что другие не берут. Такая тактика хорошо вписывалась в общую фирменную стратегию раздачи ресурсов.
Оказалось, что такой компании, как "Роснефть", не нужен и один лидер. Ведь когда их несколько, деградация идет быстрее. И вот наряду с командой Александра Путилова в "Роснефти" появляется команда Юрия Беспалова. Ненавидят друг друга, но сосуществуют. Никто не может никого уволить.
Конечная цель целого ряда высокопоставленных сотрудников — банкротство компании. В других компаниях все наоборот, а в "Роснефти" — так. Потому что раздача ресурсов иногда привлекает внимание прокуратуры. В частности, как уже писал Ъ, привлекает ее внимание строительство сотрудниками "Роснефти" за счет компании квартир и базы отдыха в деревне Похлебайки. А в случае банкротства эти дела будут закрыты.
Но самым, пожалуй, любопытным следствием политики "Роснефти" является полное отсутствие потребности в рекламе, PR и участия в нефтяном лобби. Ни на одной из совместных петиций в адрес правительства, которых нефтяники после падения мировых цен составили множество, нет подписей руководителей "Роснефти". К ним за этим уже и не обращаются. Это понятно. Ведь и PR, и реклама, и лоббирование необходимы тогда, когда компания пытается развить и расширить свой бизнес. А это не для "Роснефти".
Случайная собственница
Нельзя сказать, чтобы такое ведение дел радовало правительство. Однако мириться с мыслью, что само существование этой неестественной компании — ошибка, не хотелось. Решить проблему можно было двумя путями: либо ликвидировать холдинг "Роснефть", отправив его дочерние структуры в свободное плавание, либо приватизировать его в надежде на то, что частный собственник прекратит деградацию.
К концу 1997 года за компанией числилось еще довольно много имущества: 4 завода, 16 сбытовых предприятий, миллиард тонн извлекаемых запасов нефти (почти на сто лет работы). Поскольку "Роснефть" сохраняла государственный статус, за ней закрепили самое большое количество месторождений и выдали самое большое количество лицензий. Сравнительно неплохо еще выглядели и производственные показатели. Если судить по объемам, "Роснефть" занимала на тот момент довольно почетное 9-е место среди двух с половиной десятков нефтяных компаний.
Казалось, такую компанию можно довольно выгодно продать. Заговорили о миллиардах долларов. В игру включились крупные российские компании и гранды мирового нефтяного бизнеса. Однако в двух подряд конкурсах по "Роснефти" никто не пожелал принять участия, и приватизация в итоге была отложена на неопределенное время.
Основная причина отсутствия интереса инвесторов к "Роснефти", на наш взгляд, кроется опять-таки в неестественности этой компании. Сегодня "Роснефть" — это, в сущности, 32 беспорядочно разбросанных по всей стране предприятия разного профиля, которые объединены в одну структуру просто по недоразумению. Поэтому никого из инвесторов не интересует вся "Роснефть" целиком, а интересны только отдельные ее части. По частям ее и разобрали.
Бессмысленная кончина
Провалы всех попыток приватизировать "Роснефть" ускорили ее деградацию. Признание того факта, что целиком эту компанию не продать, породило разговоры о грядущей ее ликвидации и распродаже по частям. Это можно было бы считать естественным финалом ненормально организованной структуры. Однако "Роснефть" даже умереть естественной смертью не смогла.
На компанию посыпались иски кредиторов, составленные таким образом, чтобы при взыскании долгов в принудительном порядке заполучить наиболее прибыльную ее часть. Деморализованный менеджерский корпус не смог или не захотел разбираться во всех подвохах. Суммарные долги компании сегодня столь велики — 10 млрд руб., что внимательно разбираться со всеми исками на небольшие суммы менеджеры оказались психологически не готовы. В результате пропустили нокаут.
1 июня этого года служба судебных приставов арестовала за долги в размере всего 50 млн руб. принадлежащие "Роснефти" акции ее лучшего предприятия — "Пурнефтегаза". В течение трех месяцев "Роснефть" не сумела найти эту, в сущности, смешную сумму, и 11 сентября "Пурнефтегаз" был продан примерно за $2,5 млн. Это явная несуразица — компания, по некоторым оценкам, могла бы быть продана за $500 млн. Однако когда менеджеры "Роснефти" попытались обжаловать действия судебных исполнителей, те ответили форменным издевательством: суд постановил, что "Пурнефтегаз" был продан по цене, в 2000 раз превышающей рыночную.
Лучшую часть госкомпании "Роснефть" купили четыре фирмы, часть из которых близки к Московской патриархии, часть — к московскому предпринимателю Борису Березовскому. И этот абсолютно бредовый финал стал достойным памятником на могиле самой нелепой российской компании.
АЛЕКСАНДР МАЛЮТИН