Премьер России Владимир Путин вчера прилетел в Воронеж, где объехал места боевой славы пожарных и сотрудников МЧС и выслушал их обстоятельные доклады. О том, как на самом деле происходило тушение пожаров, рассказывает специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ.
Воронежская клиническая больница N 8 должна была сгореть. На нее шел и низовой, и верховой огонь. С верховым удалось справиться за километр-полтора от больницы (повезло, что ветер был несильный), а низовой прокрался прямо к окнам.
Теперь, как и тогда, за этими окнами стояли врачи. Сейчас они спрашивали, правда ли, что приедет премьер, и если правда, то зачем (они не считали вопрос риторическим), и рассказывали, как они бились с огнем.
— Гидранты вытащили, огнетушители, лопаты взяли и пошли,— говорил один.
Другой настаивал, что при работе со шлангами гидрантов особенно отличилась группа урологов.
— А фонендоскопы забыл? — спросил его коллега.
Фонендоскопом называют, как известно, инструмент для прослушивания легких и сердца. Слушают такой никелированной кругляшкой. Ею, имел в виду доктор, и тушили медики пожар, когда стало уже совсем больше нечем.
Больных не успели эвакуировать до пожара, но, как рассказал еще один доктор, который выглядел посерьезней других, само каменное здание больницы заслонил от огня небольшой коридор зелени, через который и уходили больные.
— Те, кто мог ходить, конечно,— уточнил врач.
Я их спросил, какая у них специализация в мирной жизни.
— Реаниматологи мы,— мрачно сказал один.
Это многое объясняло: истории и про урологов, и про фонендоскоп.
В это время подъезд к больнице был надежно перекрыт пламенем, но когда медики начали справляться с огнем, подъехали автобусы и забрали остававшихся в кольце больных.
Потом, врачи говорят, приехали, конечно, пожарные.
Теперь три пожарных стояли в тени возле входа в больницу рядом с вымытой до блеска пожарной машиной и ждали премьера.
Врачей на улицу не пускали, и они выглядывали наружу изо всех окон, впервые, может быть, чувствуя себя пациентами клиники N 8.
У трех пожарных была, впрочем, немного другая версия происшедшего. Они рассказали, что их расчет приехал к больнице четвертым и все вокруг еще горело (а что если как-нибудь попробовать приехать, когда еще не горит?).
В подтверждение своих слов они показали видеозапись, сделанную мобильным телефоном. И правда, виден был горящий лес. Но, видимо, по мнению пожарных, все было не слишком драматично — если у них нашлось время даже поснимать языки пламени на телефон.
Владимиру Путину про оборону больницы рассказал главный врач Игорь Офицеров. Он объяснил, что отступление вверенной ему части прошло без жертв, потому что в течение последнего месяца готовился подробный план эвакуации.
— А один человек у нас постоянно дежурил на крыше,— отчитался он и добавил, что вся эвакуация прошла в течение полутора часов.
— Вот что значит хорошая организация и подготовка к работе,— одобрил премьер и поехал в гостиницу "Брно", где организовали пункт временного размещения пострадавших.
Холл был переполнен. Здесь кипела работа: людей регистрировали, фотографировали, интервьюировали. Премьер здесь поговорил с несколькими пострадавшими. Они просили в основном не за себя.
— Владимир Владимирович, у нас в доме последние полгода жил брат жены,— бросился к премьеру мужчина лет 50.— Ему бы отдельный дом построить! Он, ей-богу, заслужил!
Господин Путин сказал, что жилье будет строиться для тех, кто им владел, и что построить брату жены отдельный дом было бы несправедливо по отношению к остальным (братьям и сестрам.— А. К.).
Немолодая женщина попросила построить отдельный дом для мамы, которой 90 лет.
Премьер глядел на них, казалось, с удивлением. Возможно, он не предполагал, что аппетит приходит во время беды.
На совещании в областной администрации премьер сказал, что "сейчас есть один главный вопрос: когда строители приступят к строительству домов?". Он повторил, что стройплощадки должны быть оборудованы видеокамерами (см. "Ъ" от 3 августа), и добавил, что Минсвязи до конца дня доложит, как это будет сделано (задача перед Минсвязи стоит более чем творческая).
Эта тема и в самом деле, судя по всему, больше других волнует премьера:
— Отключение кабельного наблюдения,— заявил он,— буду рассматривать как чрезвычайную ситуацию с выездом на место спецкомиссии из Москвы.
Очевидно, по сравнению с этой спецкомиссией советские суды-тройки покажутся образцом английского правосудия.
В какой-то момент на совещании возникла заминка. Губернатор Алексей Гордеев сказал, что за сгоревшие дачные дома компенсация в Воронежской области будет 500 тыс. руб. Или можно построить новый дом, но при этом восстановлено будет не больше 40 кв. м.
— Что? — не понял премьер.
Позиция губернатора была адекватной, он исходил из реальной цены и размеров такого жилья, но эти цифры расходились с генеральной линией премьера.
Господин Гордеев повторил.
— Не,— сказал премьер.— Всем по миллиону. Социально обеспеченным, олигархам... Я понимаю, какие у них дома были...— тоже по миллиону.
— Речь о дачных домиках, Владимир Владимирович,— возразил Алексей Гордеев.— Там все дачи по 25, 30, 35 метров...
— Строить надо в том же объеме, что у людей был и до пожара,— резко ответил премьер.— А если дом был 50 метров?
Господин Гордеев обещал пересмотреть эти цифры, то есть отделался легким испугом.
После совещания премьер встретился с сыном погибшего командира отделения пожарной части N 41 Каширского района Воронежской области Василия Галкина. Премьер усадил его в кресло и разговаривал с ним без журналистов. Потом стало известно, что во время разговора Андрей Галкин отказался от предложения Владимира Путина улучшить жилищные условия (сын погибшего пожарного живет со своей семьей в одном доме с семьей 32-летней сестры). Парень счел, что с его стороны было бы наглостью принять такое предложение.
Я спросил у майора МЧС Игоря Кобзева, как погиб Василий Галкин.
— Сейчас расследование идет,— сказал он,— но в общем понятно. Это ведь был черный четверг, 29 июля. Здесь был ад. Они тушили в Каменно-Верховке. А как погиб? Мы государевы люди. Мы должны погибать геройски. Так и погиб.
Когда сын Василия Галкина Андрей вышел от премьера, Игорь Кобзев взял его под локоть и повел по коридору. Сын тоже был командиром отделения в той же пожарной части.
— Ну что, будешь дальше служить? — спрашивал его Игорь Кобзев.
— Дальше? — рассеянно переспрашивал Андрей.— Зачем?
— Как зачем? Офицером будешь,— объяснял Игорь Кобзев.
— Буду...— так же рассеянно кивнул Андрей Галкин, не глядя на Игоря Кобзева.
Не будет.