Модернизм вновь победил в западной архитектуре. Новые постройки в Вене напоминают однообразные кварталы московских Черемушек, а швейцарец Питер Зумтор получил архитектурную премию за свой комплекс терм в Вальсе, поразивший критиков своей загадочностью при абсолютной простоте.
Бургомистр поделился с мэром
Для церемонии открытия Дней Вены в Москве Юрий Лужков выбрал выставку современной австрийской архитектуры в Малом Манеже. Вряд ли московский мэр подозревал, что эстетические пристрастия бургомистра Вены доктора Михаэля Хейпля сильно отличаются от его собственных.
В рамках культурной программы Дней Вены в Москве проходят сразу три большие выставки. Одна из них — "100 рисунков австрийских мастеров XVI-XX веков из Исторического музея города Вены", демонстрируемая в Музее личных коллекций ГМИИ имени Пушкина, вполне удовлетворяет этнографический интерес. Там можно увидеть, как выглядел турецкий лагерь под Веной в 1529 году, какие карикатуры на ультрарадикалов рисовали в дни революции 1848 года, какими играми забавлялись дети австрийских буржуа, какой фурор произвел живой жираф, подаренный императору Францу I королем Египта, и тому подобные забавные вещи. Остальные две выставки, развернутые в Малом Манеже, должны были вызвать разочарование у принимающей стороны. После второй мировой войны и фашистской оккупации Вена явно избавилась от имперских замашек: городские власти стали поддерживать интернациональные модернистские течения. На выставке послевоенной австрийской графики из коллекции венской мэрии господствуют сюрреализм, экспрессионизм, минимализм местного производства. А современная архитектура Вены, за исключением немногих экстравагантных проектов, своей программной модернистской унылостью гораздо больше похожа на кварталы Черемушек, чем на бисквитные торты нового московского стиля. Тем не менее Юрий Лужков призвал московских архитекторов учиться у венских коллег — возможно, чувствуя, что в новой экономической ситуации ему придется менять свои вкусы.
Интересно в вальсской бане
Самый крупный архитектурный приз мира — Карлсбергскую премию — на прошлой неделе вручили швейцарскому архитектору Питеру Зумтору. Питер Зумтор родился в 1943 году. Самой его известной постройкой является комплекс бань в Вальсе в Швейцарии (1997). "Бани — это не мытье. Надо прикоснуться к первичному опыту омовения, очищения, трудного пути через субстанции воды различных температур, через соприкосновение тела с камнем, влагой и светом". Это из пояснительной записки Питера Зумтора к его комплексу терм в Вальсе. Конечно, сочинения архитектора — это всегда эзотерическое чтение, но в данном случае слова автора точно передают впечатление от его работы. Стены этого царства квадратов облицованы узкими полосками естественного камня, при этом пропорции блоков рассчитаны в соответствии с идеальной системой пропорций "золотого сечения". Потолок темный; в нем светильники синего света. Пол отсутствует — вместо него идеальная гладь воды. На суше Вы оказываетесь только на порогах помещений, ваш путь через бани — это путешествие из одного колодца в другой. То, что такая архитектурная концепция получает высшую премию, свидетельствует о смене архитектурных вкусов. Невозможно сказать, что эта архитектура значит и о чем она говорит. Она ничего не значит и ни о чем не говорит, и это молчание и есть самое важное. Опыты Зумтора можно назвать фундаментальным возвращением к культуре модернизма. Когда-то именно культурную пустоту модернистской геометрии ставили в упрек стеклянным офисам и прямоугольным коробкам жилых домов. "Эта архитектура никому ничего не говорит",— под таким лозунгом мир отказывался от модернизма, который сменила говорящая архитектура постмодернизма. Со множеством культурных знаков. Главная особенность такой архитектуры: важно не то, как выглядит тот или иной элемент, а что он значит. Лучшим выражением этой концепции является московский стиль. Выполненные в нем постройки много рассказывают нам о важных традициях Москвы и России, но при этом выглядят ужасно. И вот все вернулось на круги своя. В архитектуре Зумтора важны пропорции, фактура, материал, свет и цвет, а не культурные реминисценции. Важно движение в пространстве, а не чтение текста. Но в этом возвращении к модернизму есть одна интересная деталь. Для классического модернизма главной была социальная значимость архитектуры. Именно соображениями социального равенства, гигиены, здоровья, инсоляции руководствовались архитекторы в своих геометрических построениях. Никогда классический модернист не написал бы, что главное в бане — не мытье. Наоборот, помыв максимального числа граждан в равных социальных условиях и с гарантированными мылом и мочалкой был бы основой программы классической модернистской бани. Зумтор заменяет классическую социальную мотивацию иным. Мистикой. Его пространство неотчетливо сакрально, мытье превратилось в обряд омовения, вода и камень — в первостихию, погружение в бассейн — в инициацию. В модернизме архитектор был революционером. В постмодернизме — профессором истории. Присуждение этой премии узаконило следующий тип. Гуру.
Чуйков наконец-то открыл окно в Россию
В Третьяковской галерее открылась первая на родине большая ретроспективная выставка Ивана Чуйкова — одного из классиков бывшего российского художественного нонконформизма.
Сын академика живописи Семена Чуйкова, закончивший в 1960 году статусный Суриковский институт, он предпочел легкой карьере советского живописца жизнь подпольного художника. Свою стезю Чуйков нашел далеко не сразу. На выставке почти нет работ 60-х годов — автор уничтожил их как свидетельства "мерзкой каши собственной манерности". Но уже в начале 70-х он нащупал главную тему своего творчества, начав создавать комбинации из фрагментов разных художественных стилей и языков. Он скрещивал обнаженную натуру с дорожными знаками, скульптуру с живописью, реальную оконную раму с нарисованным видом из окна. Раньше подобные эксперименты было принято называть поп-артом, сегодня Чуйкова записывают в постмодернисты. Любопытно, что художник предвосхитил принципы работы компьютера с изображением: последовательно увеличивая фрагмент какого-нибудь академического пейзажа с овечками, он в результате получал пример чистой абстракции. Последние годы Чуйков бывает в Москве лишь наездами — его произведения, скроенные по международным лекалам (в них нет пресловутой загадочности русской души и советской экзотики), пользуются большим успехом у западных музейщиков и коллекционеров. Выставка в Третьяковке также была спонсирована немецкой фирмой Bayer AG. Жаль, что ретроспектива Ивана Чуйкова немного запоздала — случись она чуть пораньше, возможно, из номинанта на Госпремию этого года Чуйков заслуженно стал бы ее лауреатом.
Кино для всех
В испанском городе Сан-Себастьяне (полное его название — Доностиа-Сан-Себастьян — можно найти лишь в железнодорожном расписании и в подробных туристических каталогах) открылся 46-й Международный кинофестиваль. Доностиа — административный центр одной из самых неспокойных европейских провинций — Гипускоа, Страны басков. Тем не менее Сан-Себастьянский фестиваль хотя формально и не входит в группу фестивалей класса "А", пользуется в кинематографических кругах не меньшим авторитетом, чем, скажем, Венецианский или Берлинский. Именно Сан-Себастьян открыл миру теперь считающегося культовым режиссера Педро Альмодовара. Фестиваль обычно длится десять дней и предоставляет своим гостям редкую возможность совместить приятное с полезным: город расположен в живописной бухте Конча и славится низкими даже по испанским меркам ценами.
На сей раз конкурсную программу фестиваля открыла лента американского режиссера Нейла Лабута "Ваши друзья и соседи". За Большую золотую раковину, главный приз форума, Серебряную раковину за лучшую режиссуру и Серебряную раковину за лучшую женскую и мужскую роли кроме упомянутой выше ленты будут соперничать еще 11 фильмов, снятых режиссерами из Испании, Франции, Мексики, Японии и других стран. Всего же в программе фестиваля около двухсот фильмов. Таким обилием картин зрители обязаны неофициальному девизу фестиваля: "Пусть каждый зритель найдет свой фильм".