ЧТОБЫ ХОРОШО УПРАВЛЯТЬ ГОСУДАРСТВОМ, ВОВСЕ НЕ НАДО БЫТЬ ВЫДАЮЩЕЙСЯ ЛИЧНОСТЬЮ. ДЛЯ УСПЕХА ДОСТАТОЧНО ТРЕЗВО ОЦЕНИТЬ СВОИ ВОЗМОЖНОСТИ, НАЙТИ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫЕ МОГУТ ТО, ЧЕГО НЕ МОЖЕШЬ ТЫ, И НЕ ДАТЬ ИМ УВЕРОВАТЬ В ИХ НЕЗАМЕНИМОСТЬ. ДЕЙСТВЕННОСТЬ ЭТОГО РЕЦЕПТА БЛЕСТЯЩЕ ПОДТВЕРЖДАЕТ ПРИМЕР КОРОЛЯ ЛЮДОВИКА XIII, КОТОРЫЙ ПРАВИЛ ФРАНЦИЕЙ В XVII ВЕКЕ.
В составленном на исходе жизни "Политическом завещании", адресованном Людовику XIII, его первый министр — кардинал Ришелье — так охарактеризовал доставшуюся ему в 1624 году Францию: "Могу удостоверить, что, когда ваше величество соблаговолили призвать меня в свой совет для участия в управлении своими делами, гугеноты разделяли с вами власть в государстве, вельможи вели себя так, словно не были вашими подданными, а самые сильные губернаторы чувствовали себя чуть ли не самостоятельными властителями. Еще могу сказать, что союзы с иностранными государствами были в запущенном состоянии, а собственная корысть — предпочтена общей пользе".
Кардинал мог не бояться, что такая безрадостная картина разгневает короля. Потому что к моменту составления завещания она осталась в прошлом, а Франция пришла в цветущее состояние.
Гугеноты больше не "разделяли власть" с Людовиком. С помощью кардинала он подавил бунт протестантов в крепости Ла Рошель, а после этого мудро предоставил им свободу вероисповедания отдельным эдиктом. Религиозные войны, которые раздирали страну более 70 лет, на этом закончились.
"Вельможи" и "губернаторы" признали власть Людовика не только на словах, но и на деле. Король подавлял их мятежи с показательной жестокостью и казнил крамольников без пощады.
"Союзы с иностранными государствами" тоже укрепились. Франция выиграла противостояние с австрийской монархией и союзным ей королем Испании, угрожавшими ей с северо-востока и юга. В ходе 30-летней войны страна была введена в так называемые естественные границы: произошло объединение Лотарингии, Эльзаса и Руссильона. Были построены новые замки и города. Морские экспедиции основали колонии в Канаде, на Антильских островах, в Сенегале и на Мадагаскаре.
Произошло и много чего другого, чем Франция сегодня по праву гордится: лучшие писатели объединились в стенах Академии, вышла первая газета La gazette de France и т. д., и т. п.
И все это произошло при Людовике XIII, которого считали "слабоумным и безвольным" не только Дюма, выставивший его в своих знаменитых романах коронованным глупцом, но и многие просветители. Принято считать, что Людовик был ничтожеством, а все хорошее, что было сделано в его правление во Франции,— исключительная заслуга первого министра кардинала Ришелье.
Пускай в этом есть доля истины. Но тогда совершенно непонятным становится другое: каким образом недалекий король умудрился выжить рядом с могущественным первым министром? При попытке ответить на этот вопрос наталкиваешься на множество исторических фактов, которые подводят к неожиданному выводу. На самом деле не Людовик XIII, а Ришелье больше всего был озабочен тем, чтобы сохранить свою жизнь, находясь подле короля. Не премьер играл королем, а король — премьером. Отсутствие железной воли и блестящего интеллекта Людовик сумел компенсировать, правильно поняв саму суть власти. Это освободило его от необходимости вникать в тонкости административного управления.
Ваше ничтожество
Людовика с детства пугала мысль о королевской власти. Грубость и распущенность, царившие при дворе его отца — Генриха IV, которого историки обычно деликатно именуют "простым", бесконечные интриги, казни, запах мышьяка — все это заставляло содрогаться маленького принца. Его учителя отмечали, что он мало разговаривает и почти не улыбается, в играх в солдатики предпочитает вторые роли, требуя от придворных военных, чтобы те им командовали, а на вопросы часто совсем не по-королевски отвечает: "Я не знаю". Кроме того, принц отличался слабым здоровьем — уже на восьмом году жизни он страдал выраженным малокровием.
Незадолго до своей гибели Генрих IV, празднуя в последний раз день рождения сына, произнес тост: "Молю Бога о том, чтобы через 20 лет я смог передать вам кнут, которым я управлял Францией". Людовик съежился: "Пожалуйста, только не это!"
14 мая 1610 года Генрих IV пал жертвой дворцового заговора. Людовик, которому не было тогда и девяти лет, впал в панику, ощутив собственные одиночество и беспомощность. Уже на следующий день, 15 мая, на заседании парламента он доверил управлять делами государства своей матери — Марии Медичи, за которой стоял мощный дворцовый клан.
Медичи правила до тех пор, пока ей не понадобилось сделать Людовика королем. Чтобы уладить отношения с Австрийским королевским домом, она решила женить сына на принцессе Анне Австрийской. Для этого его нужно было короновать, что и было проделано 2 октября 1614 года.
Получив власть, 13-летний Людовик оказался лицом к лицу с младшим братом Гастоном, герцогом Анжуйским, принцем Конде и многими другими вельможами, которых объединяло одно: все они мечтали вонзить ему в грудь кинжал и водрузить себе на голову его корону. Поэтому Людовик поспешил этой властью поделиться. Его всесильным фаворитом стал Альберт де Люинь. Долгие семь лет он не покидал короля ни на минуту, направляя каждый его шаг. Когда 14 декабря 1621 года де Люинь скончался во время одного из военных походов, Людовик оказался без защитника и снова припал к материнской груди, умоляя о помощи. На сей раз это был уже не жест отчаяния ребенка, а рассчитанный ход политика: лишившись поддержки, он мог спастись, только растворившись во враждебном клане Медичи.
Место первого при короле осталось вакантным. Но человек, который был рожден занять его, уже методично продвигался к своей цели.
Епископ Люсонский
Много лет спустя после смерти Людовика историки нашли документ, датированный 1609 годом и озаглавленный "Наставления и правила, которыми я должен пользоваться, чтобы привести себя ко двору". Сочинение принадлежало молодому епископу Люсонскому — будущему кардиналу Ришелье. В "Наставлениях..." юный честолюбец не только откровенно выразил свое намерение приблизиться к королю, но и систематизировал собранные им во время визитов в Париж знания о французском монархе (тогда еще Генрихе IV). В документе есть такие строки: "Особо надо остерегаться подавать голос в момент, когда король пьет вино". Или: "Хорошо бы дать королю понять, что только по несчастью ты пока способен оказывать ему незначительные услуги, но для человека доброй воли нет ничего невозможного ради хорошего господина и великого короля".
Узнав об убийстве Генриха IV, епископ сделал первые шаги "ко двору". Он приехал в Париж и стал выступать с проповедями в различных церквях. Епископ пользовался успехом, слух о нем достиг королевских ушей. Вскоре на его проповедь в Сент-Андре-дез-Ар пришли королева-регентша вместе с Людовиком. Знакомство будущего "слабоумного" монарха с его будущим первым министром состоялось.
Следующая их встреча произошла после смерти де Люиня. К тому времени епископ, приглянувшийся королеве-матери, успел побывать депутатом Генеральных штатов, духовником юной королевы Анны Австрийской, государственным секретарем и даже провести семь лет в ссылке после заговора, устроенного кланом Медичи. Смерть всесильного королевского фаворита помогла ему вернуться.
Дальше события разворачивались стремительно. Епископ сумел показать, что он именно тот, кто сейчас нужен королю. Сопротивление двора было огромное, но Людовик сделал безошибочный выбор: 37-летний епископ Люсонский при активнейшем содействии короля был возведен в кардинальский сан, а 13 августа 1624 года кардинал Ришелье был назначен первым министром. На своем посту он сумел пробыть, несмотря на интриги, заговоры и опасности, восемнадцать лет, три месяца и двадцать дней. До самой смерти, наступившей вопреки традиции естественным путем.
Пытаясь раскрыть секрет политического долголетия премьера, историки часто цитируют его коронную фразу: "Ваше величество по правильности суждений — первый во всем нашем государственном совете". Но они редко вспоминают другую: "Никоим образом не следует поощрять клевету, свирепствующую при дворе хуже чумы. Нужно наказывать всякую попытку очернить в глазах короля его верных слуг. Ваше величество так легко забывает оказанные ему услуги". Между тем она куда более верно отражает отношения короля и его первого министра. Не Людовик боялся искушенного в придворных интригах Ришелье, сосредоточившего в своих руках необъятную власть и наводнившего Францию своими шпионами. А кардинал — непредсказуемого и коварного монарха. Ришелье контролировал Францию, а Людовик — Ришелье.
Кардинальные меры
Поводок для кардинала был изготовлен очень искусно, хотя король и не открыл в политике ничего нового. Двор всегда ненавидит могущественного временщика. Окружение Людовика было готово в любую минуту растерзать Ришелье. Главное, что требовалось от короля, это, с одной стороны, не мешать им плести заговоры против кардинала, а с другой — вовремя вмешиваться, чтобы не дать этим заговорам увенчаться успехом.
Именно на этом была основана использованная Людовиком система монархических сдержек и противовесов. И фавориты, и духовники, к которым Людовик питал слабость, и королева-мать, и младший брат Гастон, и Анна Австрийская — каждый их них рано или поздно оказывался во главе заговора против кардинала.
С 1626 года до смерти Ришелье пережил 15 заговоров. Каждый раз именно король спасал его от окончательного падения в пропасть. И сразу снова начинал подталкивать к ее краю.
Вот, например, история заговора во главе с Сен-Маром. Людовик намеренно распускал своего фаворита, притворно жалуясь на него в одном из писем Ришелье: "Я упрекнул его в лености, а он ответил, что таким и останется". Кардинал проявил инициативу, чтобы помирить "заносчивого" Сен-Мара с королем. Это дало Людовику повод пожаловаться уже Сен-Мару на Ришелье: хорошо бы, чтобы кто-нибудь "избавил его от визиря, узурпировавшего всю государственную власть".
В XVII веке такая жалоба по неписанному дворцовому этикету воспринималась как приказ убрать кардинала. Сен-Мар, рассчитывая на поддержку короля, устроил заговор. Однако в решающий момент Людовик предал его, и Сен-Мар лишился головы. Ришелье испуганно благодарил короля за поддержку.
Еще показательнее история иезуита Коссена, бывшего доверенным духовником короля. Людовик так долго жаловался ему на тирана Ришелье, что тот однажды на исповеди потребовал от короля удалить кардинала от власти. Людовик сделал вид, что не имеет ничего против. Коссен взял инициативу на себя и даже быстро нашел замену кардиналу — герцога Анжуйского. Вначале согласившись, герцог затем "вдруг" передумал и донес обо всем кардиналу. Потом они вместе рассказали о заговоре Людовику. И карьера Коссена бесславно закончилась.
Видным заговорщиком был брат короля — Гастон — глупый любимец умной королевы-матери. Вспыльчивый и непоследовательный Гастон мечтал о престоле. Однако в кругу своей семьи и особенно при дворе Медичи Людовик любил надевать личину отрешенного от политики и далекого от придворных интриг человека, более всего беспокоящегося о своем здоровье, игре в мяч и охоте. Прекрасное средство убедить всех в том, что королевская власть отдана Ришелье. Выдвигая вперед кардинала, Людовик действовал безошибочно: все заговоры Гастона предполагали убийство именно Ришелье, а не Людовика.
Кардиналу исправно доносили о проделках Гастона. Да и сам Гастон при малейших затруднениях доносил на своих союзников. В результате он получал прощение и множил свои имения — подарки порфироносного брата: герцогство Орлеанское, герцогство Шартрское, графство Блуа... А Ришелье Людовик предоставлял мушкетеров для охраны, чтобы его и вправду случайно не убили.
Высшим пилотажем придворной интриги стал знаменитый День Одураченных. В последних числах октября 1630 года, во время одной из бесед король, как вспоминает Ришелье, неожиданно признался ему, что королева-мать при всякой встрече порочит кардинала, и он не знает, что с этим поделать. Ришелье поддался на провокацию. Ему было известно, что в определенные дни Людовик посещает Медичи в Люксембургском дворце. 10 ноября во время такого визита Ришелье прошел во дворец, дождался в одной из потайных комнат, оборудованных для подслушивания разговоров, пока спор между матерью и сыном достигнет кульминации, и внезапно вошел в Каминный зал, ставший сценой увлекательного спектакля.
Медичи не стала отрицать своей нелюбви к кардиналу. "Вы неблагодарный и дурной человек! — бросила она ему в ярости.— Вы распускаете слухи о том, что Людовик — незаконнорожденный сын Генриха, и требуете его смещения с престола!" За этим обвинением последовали и другие. Людовик был бледен как полотно.
Ришелье упал на колени перед королевой-матерью и заклинал ее не верить наветам. Здесь король повел себя неожиданно: он приказал Ришелье покинуть кабинет и объявил королеве о своем отъезде в Версаль. Все были уверены, что Ришелье настал конец. Медичи поспешила объявить о передаче его полномочий другому министру и о том, что все родственники и друзья Ришелье подлежат высылке из столицы.
Приемная кардинала опустела. При встрече с Ришелье все шарахались от него, как от чумного. Кардинал спешно собирался в Гавр, чтобы покинуть Францию и искать спасения в Британии. Его карьере, казалось, наступил конец. И вдруг в последний момент Людовик внезапно призвал к себе опального кардинала. Едва переступив порог королевского кабинета, Ришелье, готовый ко всему и уже отдавший слугам последние распоряжения, оказался в объятиях Людовика: "В вашем лице я имею самого верного и самого любящего слугу, которого когда-либо знал мир!"
Плоды просвещенности
Людовик XIII, не обладая выраженными талантами и будучи весьма заурядной личностью, тем не менее, оставил Франции прекрасное наследство. Он обладал главным умением политика: найти человека, который сможет управлять за него, и держать этого человека в своей власти.
Сменивший отца Людовик XIV был яркой личностью, смелым и умным человеком и... абсолютным монархом. Он отменил институт министров и упразднил должность первого министра. Потом проиграл все войны. Казна страны в момент смерти короля была пуста. Франция разорена, как после иноземного нашествия. Народ роптал...
Внук Людовика погиб на эшафоте, показав, что бывает с главой государства, когда он не умеет переложить ответственность за народные беды на чужие плечи, оставляя почетную роль козла отпущения себе самому.
МАРИЯ ГОЛОВАНИВСКАЯ
Подписи
Людовик XIII любил дрессированных медведей, львов и попугаев. Впоследствии он присоединил к этому списку и дрессированного первого министра
В реальной жизни отношения Людовика с матерью, Марией Медичи, были не совсем такими, как они изображены на этой картине. Она его терпеть не могла, и он платил ей взаимностью
Младший брат Людовика, Гастон, тоже хотел быть королем. Но Людовик сумел сделать его королевским доносчиком
Шпага помогала Ришелье защитить Францию. Но против королевских интриг она была бессильна
Ришелье искусно управлял государственным кораблем. А король искусно управлял Ришелье
"Мудрому правителю подобает поручить заведование делами всецело одному лицу, к которому он имеет полное доверие",— любил говорить Ришелье Людовику. Людовик никогда с ним не спорил. И никогда ему не доверял
Король Людовик XIII вошел в историю Франции как Людовик Справедливый. Те, кто считал иначе, редко умирали своей смертью