В Москве побывал знаменитый композитор-минималист Майкл Найман. Большинству его музыка знакома по фильмам Питера Гринуэя, но мало кто знает, что пути их разошлись семь лет назад.
Свой разрыв с Гринуэем Найман объясняет так: "Я не хотел быть Сергеем Прокофьевым при Эйзенштейне, Нино Рота при Феллини". Теперь он принципиально работает с разными режиссерами. Принимает заказы на симфоническую музыку. Озвучивает компьютерные игры. Но публика идет на Наймана потому, что хотела бы посмотреть на Гринуэя.
Найман изобрел минимализм
Композицией Найман начал заниматься параллельно с фортепиано. Пройдя трехгодичный индивидуальный курс у Алана Буша, он поступил в Королевский колледж. Там его поглотило музыковедение. Как многие студенты первой половины 60-х, Найман коллекционировал специальности, воспитывая в себе теоретика, композитора и пианиста одновременно. Разумеется, он приветствовал отказ от строгой техники европейского авангарда и разрабатывал персональный сочинительский маршрут. Каждый из пунктов этого маршрута — шотландский и восточно-европейский фольклор (была, в частности, экспедиция в Румынию), американский поставангард или британский рок — был важен не столько сам по себе, сколько вкупе с другими. Дитя либерального поколения, Найман приветствовал любые формы сочетания высокой и низкой музыки.
Сразу по окончании колледжа он стал публиковаться в журналах The Listener, New Statesman и The Spectator. Считается, что именно Найман пустил в обращение термин "минимализм", хотя, если быть точными, это сделал его американский коллега — колумнист газеты The Village Voices Том Джонсон, кстати трижды упоминавший Наймана в рецензиях. Сейчас Найман никак не патентует свое терминологическое авторство — просто весьма охотно рассказывает, как однажды при прослушивании пьесы Корнелиуса Гардиана он решил, что к этой музыке слово "минимализм" (употреблявшееся только в изобразительном искусстве) очень подходит.
Сам Найман стал минималистом (хоть таковым себя и не считает) в период работы над книгой "Экспериментальная музыка. Джон Кейдж и после него". Дописав ее к тридцати годам, он систематизировал в ней свои соображения об американском поставангарде путем сравнения последнего с европейской традицией. Сейчас на Западе эта книга является обязательным пособием в курсе современной музыки. У нас она мирно покоится в Ленинке.
Найман создал ансамбль
Изучение современной американской музыки еще крепче привязало Наймана к Европе. Консервативный воспитанник Старого Света, анализируя Кейджа, и не думал забывать о Перселле, Генделе и Моцарте. В отличие от заокеанских современников, например Стива Райха, он не ушел в электронику. Не зациклился, как Филипп Гласс, на идее коммерциализации минималистской музыки. Найман поступил по-европейски старомодно — обзавелся натуральным хозяйством. Свой ансамбль "Майкл Найман бэнд" бывший музыкальный критик собрал в 1976 году. Рядом с тремя саксофонами и бас-гитарой он посадил струнный квартет, тромбон, трубу и валторну. Сам сел за рояль и сохранял за собой это место все 22 года. Свой "бэнд" Найман готов назвать чем угодно — деревенским оркестриком, рок-группой, только — Боже упаси! — не профессиональным коллективом. Наверное, из чувства самосохранения — чтобы не судили строго.
Сначала ансамбль сыграл песни венецианских гондольеров, обработанные Найманом для театральной постановки по пьесе Гольдони. Потом при поддержке Брайана Ино выпустил первый альбом — "Музыка распада" (Desay Music). А после встречи Наймана с Гринуэем "Майкл Найман бэнд" стал звуковой визитной карточкой обоих.
Найман встретил Гринуэя
Европейскую культуру Найман понимает как культуру определенности (в отличие от неевропейской — импровизационной). Гринуэй — так же. Можно было бы сказать, что "порядок" и "рационализм" — главные слова их творческого лексикона. Первой "ученой" победой в совместной работе Наймана с Гринуэем стал изобретенный ими метод "сочинения" кино и музыки по принципу системного каталога. Просто Гринуэй на каждый фильм делал новый каталог. А у Наймана каталог был один. Композитор не стеснялся тиражировать себя, используя из фильма в фильм два-три фирменных приема.
Он умело вычленил из музыки барокко все ее рационально-цифровые модули. Все это он насытил раскрепощенными уличными звуками "Майкл Найман бэнда". Гринуэй накладывал их на фильмы как трафаретки, которыми подчеркивалась логика его монтажных стыков, красота длинных проездов камеры.
По сути, у Наймана осталось только одно табу: музыка могла быть какой угодно — изящной, неуклюжей, примитивной, умной, только не чувственной. Наверное, подчеркнутая внеэмоциональность наймановских саундтрэков — они удобны для фильма, автомобиля, их поймет дилетант, оценит профессионал, они не давят, не требуют сопереживания — превратила Наймана в культового композитора. Разумеется, за пределами академического круга. Потому что есть в музыке Наймана еще одно свойство, которого не терпят академисты: он не стесняется банальности.
Гринуэй убил Наймана
Конечно, для "раскрутки" Наймана годы, проведенные им с Гринуэем, не прошли даром. У него появился богатый выбор заказчиков. Два первых квартета он написал для знаменитого академического Ардитти-квартета и хореографа Шобаны Джойасинг. Хорал "Из руин" (к первой годовщине армянского землетрясения) — для телевидения "Би-Би-Си". При этом Гринуэй выжал из Наймана все соки. Превратил его в своего двойника. В штамповщика медалей. Через девять лет после первого оглушительного успеха ("Контракт рисовальщика", 1982) Найман послал Гринуэя к черту. Потом было "Пианино" Джейн Кэмпион — с квазидилетантскими соло главной героини и сверхпрофессиональной партитурой для симфонического оркестра. Так мог бы написать Эннио Морриконне. А двадцатью годами раньше — Мишель Легран.
В последние годы Найман не забывал об амбициях академического композитора. Им написаны концерты для клавесина и струнных, для тромбона, для фортепиано. Ему выдают королевские стипендии. Но Найман так и не стал звездой серьезной музыки. В Москву он привез не что иное, как "Майкл Найман бэнд" и музыку к фильмам Гринуэя. Два концерта в Большом зале консерватории имели самый оглушительный в сезоне успех. Отличить десятки близнецовых пьес Наймана на слух оказалось делом сложным. Наверное, их с трудом различал и сам Найман, который даже на бис выходил с нотами.
ЕЛЕНА ЧЕРЕМНЫХ
Наймановские саундтреки удобны для фильма, автомобиля, их поймет дилетант, оценит профессионал. Это и превратило его в культового композитора