Недавно в Стэнфордском университете (США) выступил первый заместитель госсекретаря США Строуб Тэлботт. Он подробно рассказал о том, какую роль в современном мире США отводят России. Ъ публикует его доклад в сокращении.
У нас нет иллюзий, что российские реформы нанесли сокрушительный удар по преступности, коррупции, наиболее уродливым проявлениям национализма и другим силам, которые противостоят реформам; мы также не тешим себя надеждой, что российская экономика уже вне опасности или что старое советское мышление и привычки исчезли навсегда. Однако мы чувствуем, что сегодня российские граждане испытывают большую, чем год назад, уверенность в том, что их страна преодолеет трудности, став не просто мирным и стабильным унитарным государством, но правовым демократическим обществом, страной, все теснее связанной с растущим сообществом государств, имеющих сходное государственное устройство и ориентацию.
В данном случае ключевым понятием является взаимная связь, или интеграция. Это положение особенно важно для всего внешнеполитического курса США, поскольку в нем отражена необходимость сотрудничества с другими государствами, с тем чтобы создать международные организации и механизмы, обеспечивающие мир и процветание. Успех российских реформ будет в значительной степени зависеть от способности и готовности страны к интеграции, ибо последняя является важнейшим компонентом нашей политики в отношении России.
Первые шаги на этом пути вселяют надежду. Новая Россия многое сделала для того, чтобы отказаться от изоляционистских иллюзий бывшего СССР. Сегодня Россия активно участвует в деятельности организаций, участником которых она была давно, например в ООН и ОБСЕ. Россия также стучится в двери организаций, в которые ее до сих пор не принимали. За последние два года она стала членом регионального форума АСЕАН и Совета Европы, согласилась вступить в Парижский клуб и укрепила свои связи с Европейским Союзом.
Правительство США не является безучастным наблюдателем — мы помогаем реализовать эти начинания.И делаем все от нас зависящее, чтобы международное сообщество стало как можно более открытым для России. Именно поэтому в Денвере мы настаивали на расширении повестки дня "семерки" и ее трансформации в саммит "восьмерки". Именно поэтому на саммите в Хельсинки президент Клинтон и президент Ельцин поставили перед собой общую цель: добиться того, чтобы в 1998 году Россия вступила в ВТО, и приступить к диалогу в Париже, который ускорил бы прием России в ОЭСР.
Нельзя игнорировать и форум экономического сотрудничества Азиатско-Тихоокеанского региона. Когда госсекретарь Олбрайт и другие министры АТР встретятся в ноябре в Ванкувере, они займутся выработкой критериев для новых членов организации, и мы поддержим прием России в форум АТР, как только она обеспечит соответствие этим стандартам.
Один из фундаментальных принципов современного мирового устройства состоит в том, что прерогативы держав должны быть ограничены — особенно в тех случаях, когда принимается решение о применении силы на своей территории или на международной арене. Принцип, в значительной степени противоречащий российской традиции, существовавшей как при царях, так и при комиссарах. Именно поэтому нам хотелось бы видеть в лице новой России последовательного и искреннего сторонника этой идеи.
Впрочем, интеграция является не целью, а средством. Сейчас, когда Россия выражает энтузиазм относительно вступления в международные организации, на повестке дня остается вопрос о том, как она будет выполнять свои обязанности, связанные с членством в них. Какова будет роль России? Будет ли она соблюдать правила игры?
При обсуждении этого вопроса в США отправной точкой суждений многих экспертов и комментаторов является презумпция виновности. Они подозревают русских в том, что они чуть ли не генетически или, уж по крайней мере, исторически предрасположены к агрессии и империализму.
Президент Клинтон, вице-президент Гор, госсекретарь Олбрайт и их ближайшие помощники считают, что такая позиция глубоко неверна. Правильная точка зрения была сформулирована Ионом Бурумой в его книге "Расплата за вину". Бурума писал о двух великих державах — Германии и Японии, которые еще совсем недавно возбуждали страх и ненависть, поскольку милитаризм рассматривался в качестве врожденной черты их народов. "Не существует, — писал Бурума, — опасных народов; существуют лишь опасные ситуации, которые не являются результатом действия законов природы или истории или же вытекают из национального характера, но складываются в результате политических условий".
Целью США в их взаимодействии с Россией должно быть установление позитивных контактов и создание стимулов, которые будут поощрять дальнейшее продвижение России по пути демократического прогресса и обеспечивать материальные блага для российского народа.
Мягко говоря, далеко не все россияне считают очевидным, что НАТО может стать одним из элементов более широкой стратегии интеграции. Отчасти это объясняется старым мышлением. Многие американские эксперты никак не расстанутся с родившимися в эпоху холодной войны предрассудками относительно русских; в то же время многие россияне сохраняют свое сформировавшееся в этот же период представление о НАТО.
Тем не менее эти разногласия преодолимы. Более того, в настоящее время мы обладаем необходимым для этого механизмом. 26 сентября госсекретарь Олбрайт, ее коллеги из пятнадцати стран--членов НАТО и Евгений Примаков собрались в ООН для проведения первого заседания в рамках постоянного совместного совета НАТО--Россия. Эта новая структура обладает реальным потенциалом. Она может помочь добиться того, чтобы Европа больше никогда не подвергалась разделу, а демократическая Россия играла в этой новой Европе достойную роль.
Одним из наиболее актуальных вопросов российской внешней политики являются взаимоотношения России с независимыми государствами, образовавшимися на территории бывшего СССР. Внушающие надежду сдвиги недавно имели место и в этой области, хотя это отнюдь не означает, что проблема окончательно отрегулирована.
Одним из таких событий стал знаменующий собой новую веху визит президента Ельцина в Киев в мае этого года. Этот визит поставил отношения между Россией и Украиной на более справедливую и предсказуемую основу.
Еще один важный момент — попытка России положить конец продолжающейся уже десять лет войне в Нагорном Карабахе. В этом году Россия приняла участие в общих дипломатических усилиях США и Франции, предпринимаемых в рамках ОБСЕ. Тот факт, что Россия готова интернационализировать — а не пытаться монополизировать — управление сферой безопасности на ее границах, улучшает перспективы урегулирования других конфликтов — в Молдове, Грузии и Таджикистане.
Особенно сложную проблему представляет собой балтийский регион. Занимаясь у себя в Вашингтоне анализом ситуации, мы всегда учитываем два фактора. Один из них — это опасения жителей Балтии относительно мотивов России и их законное желание вступить в западные организации, включая ЕС и НАТО. Второй — страх и резкое недовольство этим многих россиян.
Если говорить без обиняков, то россиянам следовало бы преодолеть свое болезненное отношение к этой проблеме, отказавшись от представлений о балтийском регионе как о плацдарме для вторжения иностранных армий или буферной зоне. Причем не только потому, что такой тип старого мышления оскорбляет и пугает прибалтов, но и потому, что в нем отсутствует логика, поскольку нет потенциального агрессора, чье нападение необходимо было бы отразить.
В конечном счете России придется самой осуществлять эти перемены. Однако США и их европейские партнеры могут оказать в этом деле помощь. Примером такой помощи может быть принятие идеи о торгово-экономическом, политическом, экологическом и ином сотрудничестве между государствами, расположенными на побережье Балтийского моря, как центрального компонента деятельности США в этом регионе и существенного элемента диалога с Россией как с важной региональной державой.
Всем этим мы хотим сказать Москве следующее: "Если вы, россияне, обращаетесь к XIII веку, то вам следует уделять меньше внимания образу Александра Невского, побеждающего шведских рыцарей в Ледовом побоище, и больше — ганзейской идее новгородцев, то есть рассматривать Балтию не в качестве плацдарма для неприятельского вторжения в Россию, но как выход во внешний мир".
Нечто подобное имел в виду столь уважаемый западниками Петр Великий, когда почти триста лет назад он распахнул для России окно на Запад. Более того, Санкт-Петербург представляется наиболее подходящим кандидатом для участия в возрождении ганзейской концепции.
То же самое можно сказать о Новгороде и Калининграде (бывшем Кенигсберге), принимая во внимание связи каждого из них с изначальной Ганзейской лигой. Кстати, Калининград — особенно интересный случай. Те из нас, кто участвует в переговорах об обычных вооружениях в Европе, обычно думают о Калининграде как о штабе 11-й гвардейской армии, имеющей на вооружении 850 танков и 100 военных самолетов. Однако Калининград является одним из уголков территории России, который был затронут эпохой Просвещения. Именно здесь жил и преподавал Иммануил Кант; именно здесь он сформулировал ряд принципов международного права, предполагающих объединение имеющих общие воззрения республик в сообщество "гражданских государств", которые могли бы жить в условиях, как говорил Кант, "вечного мира".
Тем не менее мы отдаем себе отчет в том, насколько далека эта теория от реалий региона. На планете не так много мест, где мирные передышки были так немногочисленны, как в России и соседних с ней странах.
Нам следует добиться того, чтобы наша политика по отношению к России содержала один необходимый элемент: запас стратегического терпения. Речь идет о политике, целью которой является не просто урегулирование проблемы, возникшей в связи с кризисом минуты или недели, или даже сезона, — речь идет о политике следующего столетия.
Эта опирающаяся на долгосрочную перспективу концепция будет путеводной звездой для нас, американцев, пытающихся найти правильный ответ на то, что мы считаем своим вопросом вопросов: как нам понять Россию и успешно с ней взаимодействовать?
Мы хотим сказать Москве следующее: "Вам следует уделять меньше внимания образу Александра Невского, побеждающего шведских рыцарей, и больше — ганзейской идее новгородцев"
Необходимым элементом российской политики США должен стать запас стратегического терпения