Министр финансов России Михаил Касьянов, ставший, по сути, и. о. премьер-министра, пообещал в пятничном экспресс-интервью "Коммерсанту" подробнее ответить о планах нового кабинета. И сдержал слово. Итак, интервью первого вице-премьера МИХАИЛА КАСЬЯНОВА редактору отдела финансов Ъ ГЛЕБУ Ъ-БАРАНОВУ.
— Можно ли считать, что перестановки в правительстве окончательно завершены и оно проработает в нынешнем составе до выборов?
— Это решение исполняющего обязанности президента. Он сказал, что правительство сформировано именно на этот период и именно в таком составе. Оно должно обеспечить нормальную работу экономики и выполнение обязательств государства в социальной сфере до выборов и формирования нового кабинета.
— Именно поэтому ваше правительство сразу окрестили временным. Вас не уязвляет то, что вам отпущено так мало? Или вы ожидаете, что после выборов состав правительства не претерпит серьезных изменений?
— В любом случае, вне зависимости от того, были бы проведены структурные изменения или нет, правительство прекращает свои полномочия после избрания президента. Поэтому говорить, что оно временное, некорректно. Ведь вы видите, что правительство не новое — правительство то же самое. Оно функционирует с августа прошлого года. Просто структура его изменена в связи с тем, что председатель правительства одновременно исполняет обязанности президента. А сохранится ли это правительство после выборов, зависит от решения будущего президента. Наша задача в том, чтобы не было такого влияния предвыборной ситуации на экономику, как, скажем, в 1996 году. И добиться этого вполне можно, несмотря на напряженность в бюджетном финансировании и некоторую нестабильность, связанную с выборами. Мы должны добиться того, чтобы обещания, которые государство дает населению, исполнялись. Это, кстати, то, что является одной из черт исполняющего обязанности президента: давать реальные обещания и исполнять их. И координация работы правительства, возложенная на меня Путиным, направлена на то, чтобы все функционировало так, как этого требует данный период времени.
— И как вы намерены решить проблему нехватки финансирования бюджета? Опять с помощью кредитов ЦБ?
— Вот это как раз и есть ключевой вопрос. Как исполнить бюджет, который многие еще на стадии принятия критиковали как нереальный. Вы помните нашу уверенность, что бюджет очень напряженный, но все же реальный. Мы и сейчас продолжаем считать так. Основные трудности возникают из комбинации нескольких факторов: нехватки финансирования, напряженности бюджета и новых решений, принятых в социальной сфере. И главная наша задача сейчас — сделать так, чтобы ситуация в стране не ухудшилась.
Первое направление, которым мы серьезно занимались всю вторую половину прошлого года,— работа над доходами. Это главный резерв и главное направление в политике любого кабинета. Прежде всего — повышение уровня собираемости налогов. Потом — уточнение налогов с целью наведения большей справедливости в налогообложении различных секторов экономики. Я не буду уточнять, в каких,— есть в некоторых секторах, скажем так, несправедливые налоги. Где-то слишком маленькие, где-то несправедливо высокие. Это отдельная тема, которой я специально поручил заниматься Минфину.
Второе направление — не допустить расходов, не санкционированных законом, решениями исполняющего обязанности президента. В связи с этим на правительстве в ближайшее время будет рассматриваться вопрос о программе экономии госрасходов. Это направление по-прежнему будет одним из ключевых в деятельности правительства.
Далее — источники внешнего финансирования. Здесь есть проблемы. Понятно, что мы не получим в полном объеме те средства, которые заложены в бюджете. По крайней мере, в первом квартале это маловероятно — а об этом периоде мы как раз и говорим. Мы разработали разные варианты, как это поправить. Один из них — с чего я начал — это повышение доходов. Кроме того, есть надежда, что часть финансирования от международных финансовых организаций мы все же получим. Мировой банк и правительство Японии уже выделили нам средства. Еще есть займы, которые мы можем получить в феврале, марте и апреле. С МВФ ситуация сложнее. Для ее прояснения руководство фонда согласилось, что миссия приедет сюда вновь. Вот буквально вчера мы договорились, что 25 января к нам на десять дней приедет миссия МВФ.
Есть и другие источники. Например, приватизация. В прошлом году эффективность приватизации была низкой, поэтому было принято решение не проводить продажу госсобственности. Сегодня мы видим, что котировки и акций предприятий, и госбумаг существенно выросли. Это означает, что возвращается доверие к государству. Поэтому я не исключаю, что ситуация на рынке позволит нам реализовать часть госпакетов акций по ценам, которые эффективны с точки зрения государства.
— Насколько вообще реальны сейчас прогнозы расходов бюджета? Ведь судя по вашим словам, он настолько напряженный, что достаточно резкого роста расходов, например на операцию в Чечне, чтобы вся ваша схема обрушилась...
— Согласен, есть элемент трудностей в прогнозировании, но у нас есть бюджет 2000 года, в который закладывались эти элементы. Антитеррористические операции на Северном Кавказе начались в августе, когда бюджет был еще в стадии рассмотрения. И естественно, мы этот вопрос обсуждали. Поэтому в той мере, как это прогнозировалось тогда, расходы на это заложены. Если что-то потребуется сверх того, будем изыскивать резервы. Все предусмотрено, и, надеюсь, что если мы и выскочим за рамки бюджета, то немного.
— Все вышесказанное означает, что от правительства не следует ожидать какой-то новой экономической программы?
— Последние полгода у нас совершенно ясная линия. И то, что мы делаем, является логическим продолжением того, что делалось во второй половине 1999 года. Я думаю, сейчас неправильно говорить, что у нас есть программа для будущего правительства. Придет новое правительство и само определится. Хотя, конечно, наряду с решением текущих проблем мы должны подготовить серьезные блоки для будущей программы. Для того чтобы новое правительство не тратило бы полгода на изучение ситуации, если оно посчитает, что эти наработки приемлемы для него. А уж каким будет это правительство — решит президент.
— А сами вы кого бы видели в роли нового премьера после выборов? Например, если им станете не вы, то с кем бы вы хотели работать в качестве первого вице-премьера?
— На этот вопрос мне трудно ответить. Можно сказать, кого бы я хотел видеть как гражданин, а не как вице-премьер. Человека, который проповедует умеренно-либеральные взгляды — рыночная экономика с разумными элементами государственного регулирования. Это лицензирование отдельных видов деятельности, создание эффективного механизма управления госсобственностью, но без подмены рыночных механизмов госрегулированием. Человека с такими взглядами я бы хотел видеть на посту премьер-министра вне зависимости от того, где я буду работать.
— Вы сказали, что готовите "блоки будущей программы". Включается ли в нее стопроцентная продажа экспортной валютной выручки?
— Это в настоящий момент вопрос спорный. Стопроцентная продажа может использоваться как одна из мер валютного контроля на какой-то период. В свое время в подобной ситуации многие развитые государства ее использовали. Мы же в своем развитии этот этап сразу перескочили. Даже в самые сложные периоды у нас не было стопроцентной продажи валютной выручки. Например, в октябре 1998 года этот вопрос обсуждался, но тогда было решено продавать 75%. Ситуация сейчас лучше. И вопрос — нужно ли сейчас вводить 100-процентную продажу? Это серьезная мера, но наряду с ней есть другие, которые нами еще не использованы. Поэтому это не какое-то сформировавшееся мнение, мы это обсуждаем. Но если ситуация будет ухудшаться, то и этот апробированный многими странами способ усиления валютного контроля в экономике может быть использован.
— Какие еще варианты вы рассматриваете?
— Есть много вариантов: одни из них касаются банковского сектора, другие — предприятий, третьи — таможенного регулирования. Но на сегодняшней стадии говорить об этом рано. Об этом можно будет говорить, когда мы детально обсудим предложения всех экспертов. Надо послушать и участников рынка: у правительства нет намерения каким-то образом ущемлять существующие рыночные принципы в экономике.
— Вы несколько отстраненно в последнее время говорите о Минфине. Сейчас вы, очевидно, в меньшей степени занимаетесь делами министерства, чем прежде...
— Это не так. Я в Минфине бываю каждый день. Частично оперативные функции я переложил на своего первого заместителя Кудрина. Но я ежедневно бываю в Минфине и осуществляю руководство — провожу оперативные совещания и коллегии. Минфин связан практически с любой частью правительства, и такое совмещение помогает лучше понимать и предупреждать возможные трения между различными блоками правительства.
— А кто теперь будет вести переговоры с Лондонским клубом?
— Вопрос интересный. Не с точки зрения, кто будет их вести, а с точки зрения — нужно ли их вести? Я думаю, что их уже нужно завершать. За прошедшие встречи — а было семь раундов переговоров — ситуация стала предельно ясной как для нас, так и для кредиторов. Остался разрыв в позициях по двум-трем вопросам: по уровню списания долга, по процентной ставке и по некоторым другим финансово-юридическим аспектам. Все эти вопросы решаемы. У России по-прежнему есть стремление урегулировать проблему. Такое же стремление, надеюсь, по-прежнему существует и у кредиторов. И договоренности могут быть достигнуты уже в конце января. Для этого нужно с двух сторон сделать шаги. Какие — и на той, и на другой стороне знают. И на таком заключительном раунде переговоров я, думаю, буду присутствовать. Я рассчитываю на то, что исполняющий обязанности президента позволит мне завершить эти переговоры.
— Если правительство продолжит работать и после выборов в том же составе, каков будет ваш прогноз для России на ближайшие годы?
— Если мы наладим свои отношения с международными финансовыми организациями и иностранными кредиторами, рубль будет снижаться медленнее. При росте ВВП на 1,5-2-3% в год в ближайшие 3-5 лет тенденция снижения курса рубля закончится. После этого может начаться реальное его укрепление. Это среднесрочный макроэкономический прогноз, зависящий от многих факторов. Во-первых, от того, насколько много нам придется платить по долгам. Во-вторых, от того, будут ли у нас источники финансирования или мы будем изымать из экономики ресурсы, чтобы платить по долгам. В-третьих, каким будет приток иностранной валюты в страну. В прошлом году, скажем, наш прогноз оказался слишком пессимистичным. Рубль оказался крепче, чем прогнозировалось в программе. В этом году основные показатели, думаю, будут близки к прогнозируемым.