На набережной Круазетт перед легендарным отелем Martinez есть дерево. На этом дереве гнездятся люди. Несколько десятков человек почти круглосуточно сидят на ветках. Вооруженные фотоаппаратами-мыльницами, они караулят появление выходящих из отеля актеров. Фотографы-профессионалы тоже стремятся вознестись над толпой. Стремянка — их рабочий инструмент. Люди в смокингах, с лестницами наперевес, к пяти вечера стекаются к красной дорожке Дворца фестивалей — занять место с наилучшим обзором. В нерабочее время эти лестницы припаркованы у яхт-клуба неподалеку: пристегнуты к забору цепями. Следующая высота — главная кинолестница Европы. Несколько десятков ступенек с двумя остановками — площадками, где ярче всего полыхают фотовспышки. Ради этих секунд модные дома бьются за право предоставить платья и бриллианты актрисам, а телекомпании — за право эксклюзивной трансляции. Преодолев суету, все умиротворяется в кондиционированном зале. Внимание на экран — главная премьера дня. За вечером сразу наступает утро. Ночь отдана обсуждению увиденного и празднованию показанного. Герои премьеры нарасхват: высшее общество ангажирует их на яхты и виллы, спонсоры зазывают на вечеринки, журналисты пытаются урвать свои пять минут интервью. К полудню на Круазетт наблюдается микст фестивальной публики. Кто-то в бикини следует на пляж, кто-то в шортах — на утренний показ, а кто-то в смокинге только возвращается со вчерашней премьеры. В написании сценария Каннского фестиваля участвуют политики, бизнесмены, продюсеры, прокатчики, кинокритики, шеф-повара, визажисты. Попадая в декорации Лазурного берега, фестиваль становится действом, в котором нужно и кино показать, и других посмотреть, а таланты и поклонники играют друг с другом в кошки-мышки. И каждый взирает на это с высоты своего положения, будь то дерево перед Martinez или "Золотая пальмовая ветвь".