Мирный экономический этап российско-чеченского противостояния закончился безоговорочной победой Москвы. Программа экономического развития Чечни, которую 5 мая привез член кабинета министров республики, президент Южной нефтяной компании Хожахмед Яриханов, была по существу договором о капитуляции.
"Мы ведем переговоры за рубежом об инвестициях в нефтяную отрасль Чечни и мы создадим условия для этих инвестиций".
Слова эти принадлежат президенту Южной нефтяной компании (ЮНКО) Хожахмеду Яриханову. И сказаны они были мне 13 января 1997 года. За две недели до выборов президента. Когда в Грозном еще палили в воздух от переизбытка эмоций по поводу победы.
А вот что Яриханов сказал мне 24 мая: "Стратегическим партнером для нас все-таки является Россия. Поэтому у нас сегодня нет необходимости в других партнерах".
Что же произошло? Почему по прошествии четырех месяцев позиция Яриханова сменилась на противоположную?
Практически сразу же после подписания соглашения об отложенном статусе Чечни 31 августа 1996 года чеченские эмиссары поехали с визитами по миру. Япония, Турция, Украина, Грузия, Азербайджан — всюду чеченцы предлагали себя в качестве выгодных партнеров, везде просили денег, предлагая выгодные условия сотрудничества. Речь в основном шла о поставках чеченской нефти на экспорт и инвестициях в нефтекомплекс. Всюду их вежливо выслушивали, причем часто со скучающим выражением на лицах, как, например, Шеварднадзе. И было отчего. По некоторым данным, чеченцы предложили грузинам проложить трубопровод из Чечни в Грузию через Кавказский хребет, на худой конец пробить туннель сквозь хребет. Цель?! Независимость от России. Подобный проект, собственно, не нуждается ни в каких комментариях.
Усиленно чеченцы раздували свою роль и значение в нефтяном азербайджанском проекте. Причем настолько успешно, что сами поверили в свою нефтяную значимость.
Но когда президента Азербайджанской международной операционной компании (АМОК) Терри Адамса спросили о результатах переговоров с чеченцами, он ответил едким комментарием: "Да, чеченцы сказали, что они ожидают выплат за разрешение транспортировать азербайджанскую нефть по их территории. Мы очень вежливо указали им на то, что это предмет разговора в рамках межправительственного соглашения между Азербайджаном и Россией — двумя независимыми государствами".
Но окончательный перелом в настроении руководства Чечни произошел после визита Масхадова на Ближний Восток, когда были развеяны последние иллюзии.
22 апреля, как раз когда Масхадов в рамках официального хаджа вел неофициальные деловые переговоры с руководителями ряда арабских стран, в правительство на имя Черномырдина пришло ультимативное послание Масхадова. В котором он пишет, что Чечня может повернуться в сторону Ближнего Востока, если Москва продолжит "экономическую блокаду" республики.
Но и поездка на Ближний Восток — по сути, к братьям по вере — вновь ничего не дала чеченцам: ни денег, ни контрактов, ни инвестиций.
И уже 29 апреля, то есть сразу же после возвращения домой, Масхадов высказался за подписание соглашения с Россией о транспортировке азербайджанской нефти и восстановлении чеченского нефтяного комплекса.
После возвращения Масхадова из ближневосточного вояжа именно по инициативе чеченской стороны резко оживились переговоры по заключению мирного договора причем на условиях Москвы — без формулировки о независимости. Что было окончательно подтверждено в ночь с 7 на 8 мая на заседании высшего президентского совета Чечни, на котором был принят окончательный вариант договора с Россией. Как итог 12 мая в Москве были подписаны и "Договор о мире...", и соглашение с правительством РФ.
Масхадову окончательно стало понятно, что экономическое сотрудничество с Москвой — единственная возможность выжить, причем не только республике, но и ему как президенту, а, может быть, и лично. Не случайно Яриханов — один из ближайших к чеченскому президенту человек — отмечает: "Имидж Масхадова высокий. Но до 12 мая не было подвижек. И ресурс у людей исчерпан везде. Если так долго будет продолжаться, то у людей может быть разочарование. Поэтому, если вот сейчас у нас начнутся какие-то восстановительные работы, какие-то движения, у людей появится надежда".
Все дальнейшие шаги Чечня теперь делает, по сути, под диктовку Москвы. 23 мая подписывается на выгодных для Москвы условиях соглашение между ЮНКО и Минтопэнерго о восстановлении чеченского нефтекомплекса и решении вопросов транспортировки нефти по территории республики.
Сразу же после окончания войны чеченцы выдвинули к России требование о выплате республике $150 млрд "живых" денег на восстановление разрушенного хозяйства.
Но уже 3 июня в Москве чеченский первый вице-премьер Мовлади Удугов соглашается с первым вице-премьером Анатолием Чубайсом (разговор был по телефону) о том, что инвестиции в Чечню будут осуществляться в виде товарных поставок. То есть на очень выгодных для Москвы условиях. Потому что поставки эти пойдут из регионов и стран СНГ в счет их неизбывного долга центру. Предварительный документ был подписан в тот же день. О деньгах в нем речи не велось. Москва свои федеральные долги и недоимки повесила на Грозный. Но известное дело! Выбивание долгов, даже обещанных, — это как поиски прошлогоднего снега.
А 5 июня правительственная делегация Чечни под руководством Яриханова (члена кабинета министров) привезла в Москву план восстановления экономики республики. Этим документом России предлагается инвестировать в нефтекомплекс до конца года хотя бы 300-500 млрд, причем рублей. О $150 млрд чеченцы уже не напоминают.
Растаял розовый флер военной победы и оказалось, что чеченцы не могут без помощи, а главное, разрешения России продать даже тонну нефти — основной сейчас стратегический товар республики.
Что подтверждает и Яриханов: "Мы могли бы ежесуточно до трех тысяч тонн нефти гнать по трубе в порты и продавать свою нефть на экспорт. Не смогли мы этого сделать по той простой причине, что нам чинились препятствия в транспорте этой нефти до портов".
Внешне все происходило совершенно по-деловому. Сама по себе чеченская труба — это просто железный лом длиной 150 километров, а вся инфраструктура и, главное, черноморские нефтяные терминалы находятся на российской территории в районе Новороссийска. Чеченцам терпеливо объясняли, что у них нет ни экспортных квот, ни соответствующих соглашений ЮНКО с "Транснефтью", поэтому их просто невозможно включить в экспортный график.
Причем чеченцы не могли даже заниматься добычей впрок или же пускать нефть на переработку. По свидетельству того же Яриханова, во время войны были разрушены и резервуарный парк, и нефтеперерабатывающие мощности, когда-то рассчитанные на переработку до 20 млн тонн нефти в год. А поскольку у чеченцев нет и возможности гнать нефть по трубе, в республике не могут сейчас добыть даже запланированное к добыче до конца года количество нефти — 1 млн тонн.
Следующий этап — начало работ по транспортировке азербайджанской нефти.
18 января 1996 года был заключен межправительственный договор между Москвой и Баку о транзите нефти через территорию России. 25-27 марта в Москве между АК "Транснефть", Государственной нефтяной компанией Азербайджана (ГНКАР) и АМОК были подписаны соответствующие протоколы.
На основании этих документов достигнута договоренность о прокачках азербайджанской нефти в объеме 200 тыс тонн в течение 1997 года, 1,5 млн тонн в 1998 году с последующим увеличением до 5 млн тонн в 2002 году.
Первая нефть пойдет 1 октября 1997 года. И уже нет никаких сомнений в том, что чеченцы будут исправно выполнять все условия этих договоренностей. И отремонтируют нефтепровод, и будут его охранять.
Еще 29 апреля, высказавшись за договор о транзите нефти, Масхадов заявил: "После подписания мы будем обязаны обеспечить безопасность нефтепровода. И мы обеспечим. Если бы у меня были какие-то сомнения, что я не смогу обеспечить безопасность... я не сел бы в кресло президента".
Последний вопрос, по которому не могли до последнего времени договориться ЮНКО и "Транснефть", — это тарифы за транзит нефти. Россия будет получать $15 за транзит одной тонны нефти по своей территории. Полторы сотни километров чеченской трубы — это примерно восьмая часть маршрута от Ширвановки (на российско-азербайджанской границе) до Тихорецка (в районе Новороссийска). То есть чеченцам остается одна восьмая часть. Однако, по утверждению руководителя протокольной службы компании "Транснефть" Равиля Полянина, чеченцы требует увеличить свой тариф, по крайней мере, в два раза, включая в него политическую составляющую — "отчисления на восстановление разрушенной экономики республики". Подтверждает эту позицию и Яриханов.
Судя по раскладу, чеченцы сломаются и по тарифам. Причем, когда проект по транзиту азербайджанской нефти будет запущен, чеченцы вынужденно превратятся в самых исполнительных и педантичных партнеров. У них нет выбора. Поскольку начало работ по восстановлению нефтяного комплекса по самым предварительным расчетам позволит создать в республике около ста тысяч рабочих мест. А в упомянутом соглашении от 23 мая между ЮНКО и Минтопэнерго вопросы восстановления нефтекомплекса тесно увязаны с транзитом азербайджанской нефти.
И украсть эту нефть чеченцы не смогут. Негде хранить. Негде перерабатывать. А даже если переработают, не смогут вывезти иначе, нежели через Россию.
Так окончательно развеян миф о чеченской нефтяной самостоятельности. Свое военное поражение Москва перевела в область экономических предметных отношений. И, кажется, впервые с 1994 года победила, вынудив Грозный играть по собственным правилам.
ВЛАДИСЛАВ ДОРОФЕЕВ