В Петербурге проходят гастроли украинского Национального драматического театра имени Ивана Франко. Особое место в афише занял "Швейк" Андрея Жолдака и Мирослава Гринишина. Рассказывает ЕЛЕНА ГЕРУСОВА.
Десять лет назад, практически сразу после украинской премьеры, "Швейк" был в программе фестиваля "Балтийский дом". И не то чтобы затерялcя, но ушел на второй план. Особенно на фоне второго, привезенного в тот же год на "Балтдом" программного спектакля Андрея Жолдака "Три сестры"; чеховские героини здесь были украинскими аристократками, гибнущими в советские тридцатые. Многие спектакли той фестивальной афиши рубежа веков исчезли. А вот украинский "Швейк" выжил.
В программке он подписан двумя именами — Мирослава Гринишина и Андрея Жолдака-Тобилевича. Спектакль играет блистательный украинский актерский дуэт. Богдан Бенюк в роли Швейка и Анатолий Хостикоев — во всех остальных. Есть еще Барышня (Мария Савка), исполняющая забавную танцевальную интермедию. Первое действие — это своего рода скетчевый дайджест истории Швейка до появления в его жизни поручика Лукаша. С прямыми обращениями к залу, c легкими вкраплениями казарменного юмора формируется портрет маленького человека, знающего, в какой "колор" лучше "фабрувать" собаку, но совершенно не умеющего отгородиться от явившейся за ним войны.
Во втором действии режиссеры героев "Швейка" буквально и метафизически раздевают и отмывают. Баней служит военная теплушка, занимающая центр сцены. Cценография Ярослава Нирода — достойнейшего представителя династии украинских театральных художников — носит вполне функциональный характер. После "бани" Бенюк и Хостикоев играют Швейка и Лукаша в одном исподнем. Рассказанные поручиком идиотские любовные похождения звучат здесь как очень трогательные человеческие истории. В сущности, два глубоко одиноких человека выглядят очень близкими эмоционально. Что у автора "Похождения бравого солдата Швейка" было анекдотом, здесь стало элегией.
Своей сентиментальностью "Швейк" родственен стилю первых спектаклей Евгения Гришковца. Но живая сценическая энергия и сегодня хлещет из "Швейка" как шампанское. Настоящую бутылку игристого Лукаш и Швейк действительно распивают на сцене — в том числе и за здоровье пришедших зрителей. Тут, казалось бы, и счастливый финал. Но лающий голос из трубки черного телефона обрывает камерную человеческую историю и вновь отправляет героев на плац.
Штыковая атака, последнее письмо тетушке, грохот вагонов, топот солдатских сапог. Лирическая история обрубается эпическим финалом. "Швейк" заканчивается на горькой ноте, беззащитное человеческое тело вновь обряжено в мундир и непременно будет раздавлено. И все-таки, оставшись произведением антимилитаристским, "Швейк" перестал быть только сатирическим. Он стал спектаклем о маленьком мире, а не о большой войне.