Маша с Ваней готовились к поездке в Сочи на фестиваль "Кинотаврик" как на фронт. Ваня и выглядел как новобранец, уже хлебнувший горя: в новенькой пилотке, в ремне, в кирзовых сапогах... Вернее, сапожках... Выдавали его, как бывает в таких случаях, глаза... Страдающие, такие недетские.
Да, он должен был выступить в номинации "Поющий артист". Но это было не наигранное. Это нельзя было наиграть. Это можно было только прожить.
— В живых осталось только трое из восемнадцати ребят... — негромко пел он в машине по дороге в школу, в очередной раз проживая эту песню, и я крепче стискивал руль.
Потом они уехали в Сочи. Из-за гриппа поездку чуть не отменили, но, судя по тяжелой истерике, охватившей Москву с легкой руки великого и ужасного главного санитарного врача, оставаться здесь было еще опаснее, чем попытаться где-нибудь укрыться от его испепеляющей заботы. Геннадий Онищенко все-таки очень любил детей...
Ваня позвонил и сказал мне, что он проиграл. Ему не дали приз. Ваня плакал. Он не понимал, почему он не мог выиграть. Все-таки у него за эти годы, в основном благодаря моим с ним ушу-сражениям, сформировалась психология победителя.
Странно, подумал я. Песня-то какая хорошая. Ну да, тяжелая. В конце концов, когда я слышал ее в машине в Ванином исполнении, и мне тоже хотелось плакать, как теперь Ване. И я тогда, в отличие от него теперь, держался...
А выиграли, между прочим, слабослышащие дети. Конечно, кто спорит...
Через несколько дней меня пригласили в эфир на радиостанцию "Маяк". В эфире я говорил ведущей Рите Митрофановой про моих детей. С лицемерным сожалением рассказывал, что пришел на этот эфир, хотя должен был бы быть на дне рождения Вани...
На самом деле все так и было. Ване 9 ноября исполнилось семь лет.
Чувствительная к детскому горю ведущая предложила позвонить осиротевшему мальчику и поздравить его любимой песней прямо в эфире. Я очень обрадовался, позвонил Ване и спросил, какая песня его любимая. Я думал, честно говоря, что он скажет именно про этих трех ребят из восемнадцати. И даже пока дозванивался до него, предложил уже поискать эту песню.
Мне казалось, что песня будет очень трогательно звучать в вечернем эфире "Маяка", хотя юная сотрудница радиостанции деликатно меня в этом и разубеждала и при этом уже делала свое дело: нашла песню в трех вариантах исполнения, от классического до неприлично авангардного.
Но Ваня сказал:
— Нет, я не хочу эту песню.
— Почему? — спросил я.
— Я устал от нее,— признался Ваня.
Я понимал, что это усталость не только душевная, связанная с горькой темой, а прежде всего психологическая. Вот если бы Ваня выиграл этот конкурс, то у него была бы по-прежнему психология победителя. А так у него теперь, когда исполняется эта песня, просыпается психология проигравшего — а это и вправду неподъемная ноша.
— Что же тогда ты хочешь услышать? Какой подарок тебе сделать? — спросил я.
— "Ранеток" можешь поставить? — робко спросил Ваня. Группа "Ранетки". Трек "Ангелы".
Мы смогли, спасибо прекрасной ранетке с радиостанции "Маяк". Она мгновенно нашла и поставила эту песню, которая для Вани что-то, видимо, значила.
— Ты хоть слышал это раньше? — спросила меня Рита Митрофанова, когда песня заполнила собою эфир на 103.4.
— Нет, — пожал я плечами и прислушался.
— Ну, послушай...
"Ведь мы не ангелы, живем мы на земле... Дождем растаяли как слезы на стекле... Хоть я не ангел, но я хочу быть с тобой... И ты тоже не ангел, но все равно будешь мой..."
Надеюсь, слабослышащие дети этого не слышали.
— Это правда твоя любимая? — спросил я Ваню вечером.
— Конечно, — с недоумением посмотрел он на меня.
— Но там же такие переживания... Ты готов к ним?
— Папа, — сказал он. — Это же мои переживания. Ты вообще с Катей знаком?.. Я тебя познакомлю.
Да, я думаю, надо.
Если бы не эта песня, я бы так не думал.