Несмотря на существование в России десятка федеральных и множества региональных экологических программ информация о техногенных катастрофах (в том числе о наиболее опасных — радиационных) по-прежнему засекречивается. Так, недоступной оказалась исключительной важности информация об аварии на Сибирском химическом комбинате (СХК) 6 апреля 1993 года. Официальные власти утверждали и продолжают утверждать, что уровень радиации при аварии оставался "в пределах нормы". Однако, по данным руководителя кафедры генетики Сибирского государственного медицинского университета Николая Ильинских, которые он на днях обнародовал на Всемирном съезде специалистов в области радиологической биодозиметрии, авария на СХК сопровождалась мощным выбросом радиоактивных веществ. Все сведения об этой аварии полностью и надолго засекречены.
6 апреля 1993 года в 12.58 по местному времени на радиохимическом заводе Сибирского химкомбината произошел взрыв технологического аппарата, готовящего урановый раствор к экстракции. Авария привела к залповому выбросу радиоактивных веществ. Дабы избежать возможной паники и административных взысканий, власти поспешили засекретить все сведения об аварии. На все попытки экологов и журналистов уточнить ее причины и последствия отвечали: все под контролем, уровень радиации не превысил предельно допустимых норм. Но в сборнике материалов о состоянии экологической безопасности в России в 1993-1994 годах, изданном межведомственной комиссией Совета безопасности, авария на СХК описывается как "серьезная" и "сопровождаемая выбросом в окружающую среду значительного количества радиоактивных веществ". Впрочем, этим официальная информация, опубликованная от имени МВК Совета безопасности, и ограничивается. Хотя апрельская авария на СХК в 1993 году стала одной из крупнейших техногенных катастроф в России.
Американские спутники на страже российской безопасности
Как было установлено в ходе расследования, разрушение технологического аппарата на СХК произошло в результате взаимодействия уранового раствора с концентрированной азотной кислотой. В аппарат было помещено 4 кубометра азотнокислого раствора, полученного в результате экстракции урана, тория, плутония и нептуния. Большая часть этих веществ поступила на переработку с французских АЭС. (А отходы французских АЭС, как показывает практика, являются одними из самых "грязных" по содержанию в них примесей. Они-то, как считают эксперты, и стали причиной нарушения технологического режима.) По одним данным, в аппарате на момент взрыва находилось до 8773 кг урана и 310 г плутония. По другим — 500 г плутония, 240 г нептуния и 142 г тория.
Через несколько часов после загрузки этого раствора в аппарат было добавлено некоторое количество азотнокислого концентрата урана, а затем — азотная кислота. Всего, по данным экспертов, непосредственно перед разрушением технологического аппарата в нем находилось не менее 20 кубометров раствора. Наличие в растворе значительного количества органических примесей привело к резкому — до 17 атмосфер — повышению давления. Аппарат, рассчитанный на давления в две атмосферы, не выдержал перегрузки и разрушился, и в результате 250 кубометров радиоактивного газа попали в атмосферу. Основной выброс активности произошел через вентиляционную 15-метровую трубу, не оборудованную соответствующими сенсорами. Вдобавок загорелся технический мусор, что усилило радиационное загрязнение. На формирование выброса влиял устойчивый юго-западный ветер, его скорость колебалась в пределах 9-12 м/сек. Во время взрыва с корпуса радиотехнического производства была сорвана крыша.
О "надежности" системы безопасности, существующей на радиационно опасном СХК, свидетельствует история обнаружения апрельской аварии 1993 года. Достоверно известно, что глава администрации Томской области узнал о ней лишь спустя 4 часа и вовсе не от руководства комбината — ему позвонили из Москвы обеспокоенные руководители профильных ведомств. Сами они получили тревожную информацию о нештатных событиях на СХК из посольства США в Москве. Оказывается, американский разведывательный спутник, постоянно "висящий" над СХК на геостационарной орбите, "засек", что с одного из сооружений СХК по непонятным причинам исчезла крыша. Зная о том, что на СХК перерабатываются радиоактивные отходы, Вашингтон "на всякий случай" решили предупредить Москву о происходящем близ Томска. О скорости распространения в США развединформации свидетельствует и такой любопытный факт: почти сразу после получения центром космической разведки информации в томскую иудейскую организацию позвонили представители еврейской диаспоры США и посоветовали срочно эвакуировать детей. Когда в еврейской общине Томска начиналась паника, об аварии на СХК еще не знали даже в Москве, не говоря уже о местных властях.
Радиация есть, а пострадавших официально нет
Официальные данные о последствиях аварии на СХК крайне запутанны — эксперты Курчатовского института утверждают, что "граница радиационного загрязнения не выходит за пределы территории завода". А по данным МЧС России, радиационному загрязнению подверглись территории в радиусе до 18-22 км от эпицентра взрыва (с наветренной стороны). Исходя из этого, и площадь загрязнения оценивается в 10-200 км2. Нет единства в показаниях государственных органов и относительно уровня радиационного загрязнения: от 40 микрорентген/час (данные МЧС) до 480 микрорентген/час (данные Гидромета). А по данным работавшей в области спецкомиссии, наибольший показатель уровня радиации вне территории СХК был равен 400 микрорентген/час. Если ориентироваться на площадь заражения в 200 км2, то радиоактивный выброс в 1993 году охватил территорию, на которой находится десяток различных населенных пунктов с общим числом жителей 10 тыс. человек.
Проведенные группой генетиков под руководством Николая Ильинских исследования показали, что у жителей поселков, попавших в зону заражения, зарегистрированы такие хромосомные изменения, которые бывают лишь при значительных радиационных воздействиях на человека. При обследовании населения, проживающего с подветренной от СХК стороны, использовался метод биологической дозиметрии по уровню хромосомных нарушений. Он основывается на том, что пролетающая сквозь человеческий организм ионизирующая частица может "сломать" обе нити молекулы ДНК в хромосоме человека, тогда как химические вещества могут повредить лишь одну нить. Иными словами, в нормальных условиях к пятидесяти годам у человека в результате воздействия естественных факторов может быть одна "двухударная поломка" на тысячу клеток (по-научному это называется хромосомной аберрацией). Кстати, хромосомный тест широко используется на атомных производствах всего мира: два раза в год у всех сотрудников берут кровь и определяют число клеток с двухударными хромосомными аберрациями. Если их число у обследуемого более двух на тысячу, то он немедленно отстраняется от работы с радиоактивными материалами.
Дабы подтвердить данные хромосомного теста, население Томской области, проживающее вблизи СХК, было подвергнуто тестированию по методу центра радиационной безопасности космических полетов — исследовалась зубная эмаль. Результаты были те же: обследуемые получили дозы облучения, значительно превышающие допустимые. Обследования проводились как силами Сибирского медицинского университета (участие в них принимали ученые из Москвы, Санкт-Петербурга, Киева), так и учеными из Англии, Нидерландов, Австрии и Венгрии. У жителей Первомайского и Асиновского районов Томской области ученые обнаружили существенные отклонения по части подверженности различным тяжелым заболеваниям (частота раковых заболеваний в этих районах в несколько раз превышает средние показатели как по Томской области, так и по России в целом). Сильное впечатление на медиков произвело поведение учащихся в школах района: в отличие от сверстников на переменах они или сидят на своих местах в классе, или выстраиваются вдоль стен и чинно стоят. Впрочем, эти симптомы — ослабление выносливости, силы рук и памяти — характерны для всех, кто родился в Первомайском и Асиновском районах после 1962 года. Дело в том, что в 1963-1964 годах на СХК произошли первые и пока наиболее крупные аварии с выбросами радиоактивности.
За время существования СХК на комбинате произошло не менее 23 аварий. Наиболее крупные из них: 1961 год — взрыв испарителя; 1963 год — длившаяся более 10 часов самопроизвольная цепная реакция; конец 1963 года — еще одна самопроизвольная реакция, длившаяся 18 часов; 1967 год — взрыв сорбционной колонны; 1978 год — разрушение аппарата реактора приготовления реагента; 1991 год — аэрозольное загрязнение склада готовой продукции. Были и другие аварии, а также плановые выбросы, которые по своему воздействию на окружающую среду мало чем отличаются от аварий. Ряд экспертов утверждает, что СХК почти ежегодно проводит несколько плановых выбросов в атмосферу. Кроме того, есть косвенные сведения о том, что СКХ неоднократно сливал радиоактивные жидкие отходы в реку Томь.
У родившихся в 1963-1964 годах особенно четко заметны изменения жизнеспособности и активности. Сегодня их дети имеют средний балл по математике 2,5 и у них отчетливо виден так называемый синдром хронической усталости (впервые обнаруженный в США у жителей штата Невада, проживавших вблизи атомного полигона). Этот синдром (его разновидность в свое время поставила в тупик военных медиков США, исследовавших солдат, воевавших в Персидском заливе) не имеет четко выраженных симптомов, а потому специалисты-рентгенологи не считают это состояние болезнью в общепринятом смысле. Пока ученые-медики еще не знают ни причин возникновения синдрома, ни его "клинических показаний". Но генетикам из Сибирского государственного медицинского университета точно известно: в зараженных районах Томской области практически каждый третий имеет признаки синдрома хронической усталости. Выявить больных синдромом можно путем тестирования на так называемый вирус Эпштейна-Барра: у "зараженных" крайне высокие "титры" к вирусу (у здорового человека "титр" вируса колеблется в пределах 1:40-1:20, у больных же "титр", как правило, не ниже 1:1000). У "постоянно уставших" людей такие нормы физиологических показателей жизнедеятельности, как выносливость, сила, скорость реакции, крайне занижены. Круг же распространения синдрома в Томской области четко очерчивается розой ветров, дующих со стороны СХК.
Исчерпывающие данные о внештатных ситуациях на СХК и о влиянии соседства с комбинатом на людей, живущих вокруг него, до сих пор засекречены. Николай Ильинских утверждает, что с 1975 года до самого недавнего времени ученые из московского Института биофизики регулярно обследовали местное население. Но провести анализ собранного Институтом биофизики материала независимые эксперты не могут: на все их запросы им отвечают, что все данные по СХК будут засекречены еще минимум 30 лет.
АНАТОЛИЙ Ъ-ЗАХАРОВ, АЛЕКСАНДР Ъ-КОРЕЦКИЙ