Фестиваль кино
На 62-м Международном кинофестивале в Локарно прошла Ночь манги и показана уже половина конкурсной программы. Своими впечатлениями делится АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
То, что происходит с японским кино в Локарно, можно сравнить только с опытом, предпринятым девять лет назад в Роттердаме: почти весь фестиваль состоял из фильмов made in Japan. Странным образом тогдашняя презентация почти обошлась без аниме. Зато теперь эта стихия заполонила экраны Локарно. Целую ночь на Пьяцца Гранде крутили фильмы из 90-летней истории японской анимации — от классических "Акиры" и "Солдат печали" до новейшего "Первого отряда" — образца "манги в русском стиле".
А днем целых четыре кинотеатра отданы в распоряжение японцам. На "семейных просмотрах" со скидками для детей показывают сериалы про покемонов, а поздним вечером взрослые оттягиваются на "Клеопатре — королеве секса" и "Белладонне печали", ничуть не внимая предупреждениям, будто "фильм содержит сцены, рискованные для чувствительности некоторых зрителей". Явно запоздала со своими воспитательно-патриотическими мерами баллотировавшаяся на президента Франции Сеголен Руаяль, объявившая крестовый поход против японских комиксов, написавшая об этом книгу и воззвавшая к совести премьер-министра Страны восходящего солнца. Увы, тот, как и несколько поколений детей в Азии, Европе и Америке, оказался страстным поклонником манги.
Япония задает тон и в конкурсе. Если говорить о его наиболее характерных мотивах, они сформулированы в фильме "Где ты?" японца Мисахиро Кобаяши. Два года назад он уже увез из Локарно "Золотого леопарда" и явно лучше других чувствует конъюнктуру этого фестиваля. Прежний фильм рассказывал о парадоксальном сближении двух несчастных людей — матери убийцы и отца жертвы. Шестнадцатилетний герой новой картины лечит, а потом хоронит мать, сам же вынужден подворовывать и ютиться в конуре без электричества. Перед нашим взором предстает другая Япония — страна с разрушенными социальными структурами и человеческой дезинтеграцией.
Примерно так же, впрочем, можно говорить про "другую Канаду" или "другую Францию". Из фильма в фильм переходят темы смертельных болезней, самоубийств, криминальности, подростковой проституции и общего состояния депрессии. Ничего нового: нынешний сезон явно проходит под знаком расползающегося кризиса. Смотреть такое кино (не всегда высокохудожественное) утомительно, и предпочтение в этой ситуации отдаешь тем фильмам, где глаз может отдохнуть на необычных фактурах и пейзажах.
Таков "Пограничный блюз" режиссера Бабака Джалали. Он — уроженец Северного Ирана, населенного персами, туркменами и казахами,— сделал печальное и трогательное кино про этот забытый богом пустынный край на берегу Каспийского моря. Сюда приезжает фотограф из Тегерана, работающий над книгой фальшивых в своей постановочности фольклорных фотографий. Ему позирует старый туркмен-музыкант с четырьмя детьми, мать которых увез заезжий пастух в зеленом "Мерседесе". А молодой работник птицефермы зубрит английский и мечтает сосватать девушку: он обещает увести ее на другой берег Каспия, в Баку, где, как он верит, все говорят по-английски. Третий герой торгует одеждой, которую никто не покупает, потому что есть только один размер и тот не подходит. Четвертый слушает кассету с французской музыкой и не расстается с осликом — своим единственным другом.
Меланхолией края земли наполнена и "Португальская монашка" Эжена Грина — история поездки французской актрисы в Лиссабон, где идут съемки фильма по "Запискам португальской монахини", знаменитому эпистолярному роману XVII века, наполненному мистикой богоискательства. Современная женщина переживает подобный опыт и рефлектирует культурные различия разных эпох, а режиссер дополняет эти размышления самоиронией в адрес "занудного" и "рассчитанного на интеллектуалов" авторского кино. Такое оно отчасти и есть, но выдержать его помогают дивные виды Лиссабона и вставные номера лучших исполнителей фадо.