Чадолюбивого отца — не только иракской нации, но и родных детей — постигла тяжелая утрата. От Саддама Хусейна к другому Хусейну — королю Иордании — сбежали две любимые дочери, прихватив с собой мужей и нескольких более дальних родственников Саддама.
Вообще что-то границы Ирака в последнее время прохудились: то какие-то шальные американцы забредут, и приходится рядиться с дотошным госдепом, с которым иракскому диктатору и разговаривать-то тошно (впрочем, это у них взаимное). То мятежные курдские повстанцы ходят туда-сюда безнаказанно (они ведь защищены специальной зоной, контролируемой натовскими самолетами). А теперь вот зятья сбежали с дочерьми. И не просто так, а попросив у однофамильца политического убежища. Вот ведь стыд какой!
Саддам, разумеется, страшно разозлился и развязал настоящее сафари на друзей и близких беглецов. А поскольку друзья зятей диктатора — не из простых семей, то кампания арестов проходит, по свидетельству осведомленных источников, тоже непросто. Со стрельбой.
Досаду иракского диктатора понять можно. Ведь будучи человеком чадолюбивым, с одной стороны, и свято следующим восточным народным диктаторским традициям — с другой, он практически все сколь-либо значимые государственные посты распределил между родственниками. Ибо на Востоке считается, что больше положиться не на кого. Но когда и они изменяют!
Генерал-лейтенант Хусейн Камаль Хассан (это первый зять), между прочим, курировал всю военную промышленность Ирака. И его — тоже сбежавший — брат, генерал-полковник Саддам Камаль Хассан — был человеком не последним в багдадской иерархии. Интересно, разоткровенничается ли теперь куратор иракского ВПК насчет секретных военных — ядерных или биологических — программ тестя или нет?
Вообще сам по себе факт обращения к королю Хусейну за политическим убежищем — еще не повод для заблуждений насчет якобы долго дремавших, а затем пробудившихся глубоких и искренних демократических убеждений зятьев и дочерей. Все может быть куда банальнее: родственники не поделили власть, а вовсе не разошлись в принципах.
По свидетельству других перебежчиков из Ирака (а они и являются наиболее достоверными источниками информации о том, что же на самом деле там происходит), распри в "благородном семействе" начались уже давно, когда два горячо любимых сына диктатора — Удай и Кусай — сочли, что они все же не достаточно горячо любимы. А поскольку степень любви отца измерялась прагматичными отпрысками исключительно в единицах власти, то они стали претендовать на все. И даже развернули энергичную "подковерную" кампанию за то, чтобы резко сократить число других "родственных центров влияния", ну буквально до двух-трех — "саддамовского", "удаевского" и "кусаевского". Разумеется, попытки сыновей подмять под себя все ключевые должности вызвали явное неодобрение со стороны прочих сородичей, в частности саддамовских кузенов и зятьев. Те сочли, что сынки еще ни умом, ни возрастом не вышли, чтобы все прибрать к рукам, а потому должны чтить старших.
По-родственному договориться не удалось и в ход пошли более веские аргументы. Поскольку и сам Саддам, и его родня — люди, как правило, нрава крутого, то других доводов, кроме стрельбы или иных убийственных методов, не признают. К ним и прибегли. Родня разделилась на два лагеря. Оба стали плести заговоры друг против друга. После того как было организовано несколько "взаимопопыток" покушений, Саддам счел, что так вообще можно остаться одному, как перст, и решил вмешаться. Он отправил в отставку двух кузенов. Но это успокоительного воздействия на вошедших в раж родственников не возымело, и как-то в пылу "политической борьбы" один из них ранил в шею и живот (было это в марте) сына диктатора Удая. Но не насмерть. Сейчас сынок уже поправился. Другой родственник — Ватбан аль-Хассан, министр внутренних дел — в мае чудом избежал смерти от пули убийцы, посланного родственной рукой (поправившегося Удая). Жизнь-то он спас, но вот пост не сохранил: как раз недавно Саддам его от бремени соблюдения законности и правопорядка в стране освободил.
Удай дело так не оставил и в четверг не поленился срочно вылететь в Амман для переговоров с королем Хусейном. Получив 10-минутную аудиенцию, он принялся горячо убеждать монарха вернуть детей папе, который, по его словам, наказывать их не станет. Но король почему-то не поверил, и Удай вернулся ни с чем. То есть ни с кем.
Отголоски слухов о семейных неурядицах просочились — правда, в весьма с своеобразной форме — даже в иракскую печать. Еще в среду издаваемая Удаем ежедневная газета опубликовала на первый взгляд очень странную статью о том, как Ватбан был "случайно ранен", когда один из его близких постреливал из автомата в порыве радости по поводу седьмой годовщины окончания ирано-иракской войны. В статье также говорилось, что "родственник", имя которого, впрочем, не называется, то ли покачнулся от избытка чувств, то ли рука дрогнула от отдачи "калашникова", но "несколько шальных пуль" поразили как ногу самого экс-министра, так и случившегося рядом родича помоложе. Правда, другой источник — в лице осведомленного иракского перебежчика — излагает другую версию: Ватбан был ранен в ходе перестрелки, развязавшейся между его телохранителями и людьми Удая. В общем, милые бранятся — только тешатся.
ГЕОРГИЙ Ъ-БОВТ