Выбор Лизы Биргер
Американский Голиаф
Харви Джейкобс
СПб.: Азбука-классика, 2009
Харви Джейкобс — автор, одинаково недооцененный и в России, и на родине, в Америке. Там он цедит тяжеловесные умные романы — примерно по книге в десятилетие — и славится больше журнальными колонками. А здесь и вовсе неизвестен, и роман 1998 года "Американский Голиаф" стал первым его переводом на русский язык. Роман основан на реальной истории — о том, как в 60-х годах XIX века плохой продавец сигар и гениальный визионер Джордж Халл закопал в огороде своего кузена гипсового истукана, а затем выкопал и выдал за окаменелые останки доисторического исполина.
Десятилетней давности роман более всего напоминает оскаровские драмы прошлого года "Как трусливый Роберт Форд убил Джесси Джеймса" и "Нефть". Исторический американский сюжет оборачивался там чередой общих и крупных планов, превращаясь в сюжет почти мифологический. В такую историю легко вписать всю Америку, и знаменитого циркача Барнума, и золотое перо местной желтой газетенки, и бандита, озабоченного белым пиаром, и священника, одержимого идеей, что на американской земле когда-то действительно жили библейские великаны,— для всех них находится место в романе. По сути, тут все чем-нибудь одержимы, герои бесконечно сталкиваются своими сложными внутренними мирами. Чтобы описать эти миры, требуется особого рода риторика — она здесь и есть самое раздражающее и самое интересное. Вот так, к примеру, описывает Джордж Халл видение своего будущего детища: "Мой великан видел распятого Иисуса, и скорпионье жало каждого римского шипа отдавалось болью в его собственной умирающей плоти. Он был там, дамы и господа. Он был там. Все это у него на лице. Все это у него в теле. Вскрытие нашло бы в нем следы рая и ада. Его член погружался в лаву. Его ноги ступали по углям. Его мозг знал апокалипсис". В итоге Голиаф оказывается более чем розыгрышем — в романе Джейкобса исполин, рожденный из головы гениального визионера Халла, начинает жить собственной жизнью. Буквально оживает, для него даже находится по абзацу прямой речи жирным шрифтом в начале каждой главы. Времена, о которых пишет Джейкобс, в некотором роде и правда являются доисторическими. Такая здесь концентрация слова, веры и одержимости, что и камень может заговорить.
Санта-Клаус, или Книга о том, как "Кока-кола" сформировала наш мир воображаемого
Никола Ладжойя
СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2009
Итальянский журналист и литературный критик Никола Ладжойя и в своей-то стране не очень известен — автор двух книг в жанре бодрого нон-фикшн-попа ("Три способа отделаться от Толстого, не щадя себя" и "Запад для начинающих"), редактор в издательстве, составляющий сборники современной итальянской прозы. Эта книга — самая известная из его работ, развернутое эссе на тему, как компания "Кока-кола" придумала Санта-Клауса. Совсем не обязательное, но крайне занимательное чтение практически ни о чем и обо всем понемногу.
Ладжойя вспоминает житие епископа Николая — защитника девственниц, покровителя странствующих, прославившегося прежде всего тем, что любил тайком дарить беднякам мешочки с золотом. И тут же рассказывает про эксцентричного рисовальщика Хэддона Сундблома, шведа, любившего выпить, которому компания "Кока-кола" доверила создать образ Санта-Клауса, и он срисовал его со своего весельчака-соседа — пышущего здоровьем настоящего американца. Это было в 1931 году, целью компании было завлечь своей продукцией детей, не используя прямой детской рекламы. "Кока-кола" покорила Америку — Ладжойя описывает любопытнейшие войны, отметившие первые годы существования компании,— а Санта покорил мир. Это не просто рекламный образ. Это воплощенный в корпулентном американском теле Zeitgeist, американская мечта и американское чудо, даритель, прикоснуться к которому можно через волшебную стеклянную бутылку. История чудесная. Еще чудеснее вывод, который делает из нее Ладжойя. На самом деле еще в XVIII-XIX веках по Америке бродил "призрак, одетый в красное, но не имевший никакого отношения к неистовым большевикам, которые полагали, что могут изменить мир за десять дней. Чудо, которое удалось совершить этому призраку, заключалось в другом: он проник во все этнические и социальные группы, из которых складывалось население Америки". "Кока-кола" не придумывала Санту, но, присвоив его себе со всей его мифологией и социальной значимостью, она сделала его символом собственного бессмертия. Санта как бы обещает потребителям самого популярного напитка в мире: "Пейте колу, и вы никогда не умрете". Интересно, что тогда обещал советским детям под бой курантов простой отечественный Дед Мороз.