Еще одна работа еще одного голливудского классика, потерпевшего на закате блестящей карьеры героическое поражение в борьбе с литературным первоисточником, — "Жюстин" (Justine, 1969) Джорджа Кьюкора (25 октября, "Первый канал", 1.50 ***). Мастер светских комедий и мелодрам рискнул перенести на экран один из лучших романов ХХ века, первую часть гениального "Александрийского квартета" Лоуренса Даррелла. Беда в том, что "Жюстин" относится, как, скажем, "Улисс" Джеймса Джойса, к текстам, не поддающимся экранизации в принципе. Это магический, чувственный, узорный поток слов, переплетающихся, как улочки египетской Александрии конца 1930-х годов — города и главного героя романа. Кьюкор попытался найти визуальную аналогию тексту, стилизуя цветовую гамму фильма под почти что восточный ковер, но оказался в результате на грани китча. В сухом же остатке — авантюрная история, в романе прорывающаяся сквозь словесную ткань, а на экране похожая на триллеры о международном шпионаже, необычайно популярные в 1960-х годах. Молодой англичанин бросает любовницу-танцовщицу, алкоголичку и наркоманку, ради загадочной и желанной Жюстин, египетской еврейки, жены банкира, оказывающейся в итоге этакой Мата Хари, вдохновительницей антианглийского заговора. С синефильской точки зрения интересно, что Жюстин сыграла Анук Эме, остающаяся по большому счету актрисой одной роли в "Мужчине и женщине" (1966) Клода Лелюша. Но, конечно, и "Округ Рэйнтри", и "Жюстин" кажутся шедеврами по сравнению с современными голливудскими фильмами из давней и недавней истории.
"Хозяин морей. На краю земли" (Master and Commander: The Far Side of the World, 2003) Питера Уира — образец военно-морской скуки (26 октября, "Первый канал", 16.10 **). Английский фрегат "Сюрприз" два с половиной часа экранного времени никак не может догнать наполеоновский корабль, удается это лишь в финале, да и то благодаря военной хитрости. Пока же герои до этой хитрости не додумались, капитан "Сюрприза", консерватор и вояка, спорит о том, справедливо ли устроен мир, с вольномыслящим судовым врачом. Тоску несколько разгоняет лишь высадка на Галапагосских островах, где герои измеряют гигантских черепах и ищут бескрылого баклана.
К стандартному набору знаков времени сводит 1960-1970-е годы Майкл Мейер в "Доме на краю света" (A Home at the End of the World, 2004) (24 октября, "Россия", 3.10 **). В конце 1960-х годов подружились Бобби, вся семья которого как-то стремительно вымерла, и Джонатан, сын усыновивших Бобби людей. Спустя годы они снова встретились, и Бобби с удивлением узнал, что Джонатан — извращенец, и их дружба была изначально двусмысленной. Несмотря на то что Мейер как бы воспевает эпоху раскрепощения сознания при помощи "косяков", ЛСД и прослушивания музыки Jefferson Airplane, завершает он фильм кондово моралистически, наслав на Джонатана СПИД.