позавидовал Алексей Тарханов
Передо мной знаменитые часы из фамилии Atmos. В последний раз их завели в мае 1968 года, а они все идут. Я помню, конечно, что Французская академия наук не принимает патентные заявки на вечный двигатель с 1775 года. Заявки, может, и не принимаются, но эти часы — вечные.
Jaeger-LeCoultre делают их почти 80 лет. В стене фабричного здания в швейцарской деревушке Сантье замурован ни в чем не повинный Atmos, и каждый, проходя по коридору, может заглянуть в глазок и убедиться, что механизм жив и здоров без пищи и воды. Он берет энергию буквально из воздуха.
Вечными называют электронные часы на батарейках или включенные в сеть. Atmos в электричестве не нуждается. Эти часы движутся газом, источник их энергии — мембрана-гармошка, наполненная хлорэтиленом. Газ охлаждается — гармошка сжимается, газ нагревается — гармошка расправляется. Колебания передаются с помощью обычной цепочки на барабан, в котором свернута движущая часы пружина. Разницы температуры в 1° хватает для того, чтобы продлить завод на двое суток.
Схема была придумана французом Жан-Леоном Рейтером в 1928 году. Вместе со швейцарским часовщиком Давидом Ле Культром он превратил этот механизм в главный узел часов, которые с 1936 года выпускаются серийно. С тех пор в мире продано около 750 тыс. Atmos. Почти все ходят до сих пор, невзирая на мировую войну, экономические кризисы и глобальное потепление. Им на эти преходящие частности наплевать.
Для людей, привыкших к часовщикам, склонившимся над микроскопами, вид цеха, где собирают Atmos, странен. Лежащие на столе латунные оболочки мембран напоминают чуть ли не консервные банки. Правда, положат в них живой и дышащий газовый прибор. Размеры 309 деталей такие, как в XVII веке, зубчатое колесо можно взвесить на руке. Jaeger-LeCoultre гордятся самым маленьким в мире часовым механизмом 101, а вот механизм Atmos 566 — мануфактурный великан.
Самый совершенный в мире часовой механизм имеет довольно солидные размеры (46,5 х 25,2 х 13 см). На руку его не надеть. Atmos — настольные часы. Они давно служат официальными подарками швейцарского правительства своим зарубежным коллегам. Не подаришь же соседскому премьер-министру плитку шоколада или настоящий швейцарский ножик со многими лезвиями.
"Их надо поставить на горизонтальную поверхность и выровнять вот по этому маленькому кружочку на подставке,— говорит глава атмосовских сборщиков Рен Ламотт.— А потом всего лишь следить за тем, чтобы их не трогали без необходимости, не зафиксировав предварительно маятник специальным рычажком".
Маятник Atmos — тонкая нить, на которой вращается груз. Усилия тратятся чрезвычайно экономно, маятник совершает два колебания в час по сравнению с 300 примерно у обычных наручных часов, которые требуют в 250 раз больше энергии, чем Atmos. Устанавливают время забытым дедовским способом — просто подводя стрелки рукой, как в прежних настенных и напольных часах, от которых, в сущности, они и произошли.
Мотор механизма один, усложнения — разные, как и форма и материал корпуса. Самое популярное здесь усложнение, понятно, вечный календарь. Хай-тековский прозрачный корпус спроектировал в этом году австралийский дизайнер Марк Ньюсон, а приглашенные Jaeger-LeCoultre художники по дереву сделали футляр с маркетри, воспроизводящий "Портрет Адели Блох-Бауэр" Густава Климта.
Демонстрационную модель Рен Ламотт выносит в ведерке для шампанского. Модель прямо из холодильника, мембрана заморожена и сжата, а затем прямо на глазах она начинает расправляться — с явной готовностью двигать заводное колесо. Модель кажется удивительно простой, как наглядное пособие из школьного кабинета физики. Я пытаюсь сжать мембрану, это почти невозможно. Она мало подходит для тренировки кистей рук, здесь требуется усилие около 60 кг. Зато, уложенная на полку морозильника, мембрана послушно сжимается.
Время от времени заслуженные Atmos возвращаются в Швейцарию для технического обслуживания, и тогда мастера с интересом разглядывают модели в стиле ар-деко 1930-х или космического дизайна 1960-х. Их чистят, проверяют, меняют детали, если владелец пожелает. Если нет — отдохнувшие часы возвращаются из отпуска ровно в том же виде, в каком приехали в Сантье. Эту процедуру часовщики советуют проделывать раз в 12-15 лет, хотя многие часы идут без контроля до 30 лет. Своей очереди присланные Atmos дожидаются за стеклом в огромных шкафах, напоминающих витрины музея. Я спрашиваю, присылают ли на ТО Atmos из России. "Нет,— отвечает Ламотт,— еще ни разу, хотя я слышал, что эти часы есть даже в Кремле".
Я начинаю догадываться, почему наши политики не могут надолго расстаться с Atmos. Это модель не только физических, но и политических процессов. Обычный цикл. Заморозки — оттепель. Сжались, съежились, потом немного оттаяли и чуть развернулись. Заряда хватит на некоторое время, а потом застыли на десятилетия. К тому же газ — это же наше все. В XIX веке газом топили и освещали города, а теперь целые страны гордятся газом, живут им и дышат. Вся мировая политика движется газом.
А вот Швейцария предпочитает двигать энергией газа механизм часов. Вещи, которые в других странах кажутся исчезнувшими безвозвратно, тупиковые ветви эволюции здесь оказываются востребованными и работающими без остановки. Возможно, в этом и заключается один из секретов машины времени.