рассказывает Анна Матвеева
Русский музей решил построить историю на воде. На выставке все русское искусство, какое есть,— от академической живописи во главе с Айвазовским через передвижников во главе с Левитаном, Суриковым и Репиным, через модернистов и авангардистов, соцреалистов сталинского, хрущевского и брежневского созывов, через диссидентов-нонконформистов и развеселых арт-хулиганов 1990-х и до современных дорогостоящих экспериментаторов — тонет, плещется и брызгается. Кажется даже, что не зря выставка проходит именно в корпусе Бенуа: из всех зданий Русского музея это единственное, которое выходит фасадом на воду.
Уже лет десять примерно дважды в год Русский музей крупно выставляет "что-нибудь в русском искусстве". Берется нечто и под него собирается по запасникам сотня-другая работ, в которых нечто так или иначе упомянуто. Заодно можно заглянуть и в мастерские петербургских художников. Фонды у Русского большие, современники все как один томятся от невостребованности, и что-нибудь отыскивается в количествах, поражающих воображение. Получаются огромные и неизбежно хаотичные выставки-паноптикумы: все (от иконописцев до постмодернистов) обо всем и немножко о красном цвете (полторы сотни лучших работ музея с красным), дороге (сотня пейзажей с дорогами, дорожками, тропинками и шоссе) и двоих (полтораста работ с любыми персонажами, лишь бы двумя).
Выставку о воде готовили больше года. Перетряхивали музей, обходили коллекционеров, подняли в ружье местных авторов — прошлой зимой среди художников только и разговоров было, что о "водяной" выставке, у кого какую "воду" нашли и взяли показать в Русском. В результате вместо обстоятельного вводного текста к выставке музей мог бы спокойно использовать финал "Мойдодыра" — те строчки, где юного читателя призывают мыться, купаться, плескаться, нырять, кувыркаться: они кратко и точно описывают представленное на выставке. Вода во всех видах, прямо как у Чуковского. В ушате, в корыте — в "Бабах" Натальи Гончаровой, эти прачки с ушатами и корытами входят в золотой фонд русского авангарда. В лохани — в "Полдне" Аркадия Пластова, памятном всем, кто еще не забыл советский учебник "Родная речь": идеологически выдержанный пейзаж соцреалистического рая, где колхозные Адам и Ева в поле остановились освежиться водой из деревянной лоханки. В реке — под аркой Новой Голландии в классицистическом этюде Александра Осмеркина. В океане — здесь, конечно, вне конкуренции главный русский "водяной" Иван Айвазовский с его монументальной пятиметровой "Волной" и иными волнами, штормами, прибоями и лунными дорожками. Выставлено чуть ли не все, где есть речка или озеро, хотя бы на заднем плане.
И вот эти задние планы, пожалуй, единственное, что можно поставить выставке в упрек. Наряду со множеством прекрасных марин, озерных и речных пейзажей заявлено очень много картин о чем-то другом, в которых вода не более чем фон, второстепенный элемент. То есть которые несут в себе смыслы, игнорируемые выставкой. Вот "Озеро" Левитана: огромные ватные облака глядятся в серовато-синее озерное зеркало, жаркий, но не самый солнечный летний день в деревне, скоро гроза. Это о воде? Безусловно. Вот "У водоема", самая известная картина Борисова-Мусатова: две барышни ведут беседу, а в воде за ними дивно отражаются купы дерев и легкая облачность. Это о воде? Возможно, но сомнительно. Скорее это о барышнях, об аристократизме, об утопии галантного века, а если еще подумать — о страхе неотвратимых социальных перемен (картина-то 1902 года), об эскапизме, о недостижимом убежище в каком-нибудь сказочном царстве учтивых кавалеров, томных дам и плакучих ив над безмятежной водной гладью; водоем здесь хоть и символ покоя, но все же скорее фон, не зря художник даже не позаботился уточнить, что это за водоем такой — пруд, озеро или вообще искусственный бассейн. Вот пышная розово-золотистая сдобная "Купальщица" Бориса Кустодиева потягивается на фоне летнего озера — родная изобильная русская Венера. Это о воде? Вот уж нет! Номинально вода присутствует, но где хоть один зритель, который, глядя на роскошное тело, скажет, что картина — о воде. Вот хрестоматийные "Бурлаки на Волге" Репина тянут свою баржу. Это о воде? Да черта с два! Это острая политическая злободневная живопись "с направлением", как тогда называли все критическое, это о технической и социальной отсталости России, о каторжном труде, о позоре страны и власти, допускающей такую дикость и варварство в прогрессивном и высокотехнологичном XIX веке, о пресловутом долготерпении русского народа, о необходимости все менять, но уж никак не о воде.
Такая неразборчивость в смысловых связях — традиционный недостаток больших тематических выставок Русского музея. Есть у них и традиционное достоинство: каждый раз из запасных глубин вытаскивают что-нибудь потрясающее и недооцененное, которое иначе никто бы не увидел. Такие сюрпризы есть и на "Власти воды", и лучше их не анонсировать, а с отдельным удовольствием идти, смотреть, искать и находить. А после выставки прийти домой, с новым эстетическим грузом принять душ — и немедленно выпить. Воды.
Санкт-Петербург, Русский музей, корпус Бенуа, с 14 августа до 11 ноября