Проблемы дальнего оттока

Ключевым фактором, который напрямую «спонсирует» проблему кадрового дефицита на Дальнем Востоке, всегда был непрекращающийся отток местных жителей в другие регионы. Тема остро обсуждалась и в 90-е, и в нулевые, и в середине десятых годов. Не перестала она быть актуальной и после принятия целого ряда мер, нацеленных на удержание населения в регионе: когда они начали давать положительный эффект, последствия пандемии и ужесточения западных санкций придали проблеме кадрового голода общероссийский масштаб, откатив прогресс в решении наболевшего для макрорегиона вопроса на исходные позиции. Впрочем, этот же процесс сделал проблемы дальневосточной демографии и кадрового дефицита гораздо более понятными на федеральном уровне. А региональные инициативы по их решению могут уверенно опереться на планы центра по решению кадровых вопросов во всей дефицитной в этом отношении экономике РФ.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Превышение оттоком населения его естественного прироста на Дальнем Востоке обсуждалось еще при президентстве Бориса Ельцина (см. «Ъ» от 19 августа 1993 года). Еще в 1996-м был издан президентский указ о федеральной целевой программе экономического и социального развития региона, нацеленной на решение проблемы. Однако должным образом ФЦП не финансировалась и не сильно способствовала разрешению наболевшего для региона вопроса. Жители продолжали массово покидать родные края в поисках более комфортных условий для жизни и, в частности, более высоких зарплат.

Если в 1995 году Дальний Восток отставал от Центрального федерального округа по среднедушевому доходу на 8,6%, то к 2001-му разрыв достиг 29,6%. В этом смысле переезд в европейскую часть страны представлялся для жителей макрорегиона заведомо выгодным шагом (см. «Ъ» от 21 июля 2000 года и от 23 декабря 2003 года). Решить проблему предлагали самыми разными способами — вплоть до идеи переселения на постоянное место жительства в регион граждан соседнего Китая (поддержки она, впрочем, не нашла). Более логичным представлялось создание на Дальнем Востоке надлежащих условий для проживания граждан и построения карьеры. Для этого требовалось строительство жилья, развитие логистики, инфраструктуры, создание рабочих мест и повышение бюджетной обеспеченности региона. Однако средств на это в нестабильной бюджетной реальности тех лет не находилось.

В 2010-х стратегия развития Дальнего Востока оформилась в том виде, в каком она существует и сегодня. Для этого были созданы профильные структуры — Минвостокразвития, Корпорация развития Дальнего Востока и одноименный фонд. В макрорегионе был взят курс на предоставление «простора для частной инициативы» (см. «Ъ» от 22 мая 2014 года). Для реализации идеи была разработана целая система преференциальных режимов, к настоящему моменту состоящая из территорий опережающего развития, специальных административных районов, Свободного порта Владивосток, особых экономических зон и т. д. Расчет делался на то, что рост экономической активности при поддержке налоговых, таможенных и административных льгот «подтянет» и демографию, изменив баланс аргументов при принятии решения «уезжать на материк или остаться».

Стратегия по привлечению населения на Дальний Восток получила комплексный характер: был разработан целый пакет мер, которые по задумке должны были сдержать отток населения и, по возможности, привлечь людей в регион. Так, в 2016 году заработала программа по бесплатной раздаче так называемого дальневосточного гектара. В 2017-м она стала доступна для всех российских граждан (см. «Ъ» от 16 июля 2020 года). В 2019-м запустили программу «Дальневосточная ипотека», которая предоставила возможность россиянам приобретать в макрорегионе квартиры в новостройках на беспрецедентных условиях — в ипотеку под льготные 2% годовых (см. «Ъ» от 31 августа 2020 года). Также был введен механизм субсидирования перевозок из Москвы в города макрорегиона (финансирование авиабилетов за счет госбюджета, что позволяет снизить их стоимость для покупателей), что укрепило сообщение между ЦФО и ДФО (см. «Ъ» от 20 июня 2018 года).

Другим направлением работы по активизации экономической жизни было привлечение инвестиций со стороны иностранных партнеров — для открытого диалога с ними в 2015 году во Владивостоке и провели первый Восточный экономический форум, который с тех пор проходит ежегодно. Однако в 2019-м, несмотря на позитивные оценки результатов развития Дальнего Востока полпредом президента в ДВФО и вице-премьером Юрием Трутневым (тенденцию все же удалось переломить: численность дальневосточного населения, до этого неизменно сокращавшаяся, вышла на уровень начала 1990-х и даже слегка превысила его: 8,19 млн человек в 2019 году против 8,06 млн в 1991-м), азиатские инвесторы все еще с осторожностью смотрели на перспективы вложения средств в местную экономику. Для представителей корейского бизнеса, в частности, основным сдерживающим фактором была именно низкая заселенность региона. Лучше всего эти настроения выразил вопрос одного из участников форума: «Зачем нам строить здесь завод, если некому покупать его продукцию?»

События же 2020 года нивелировали достигнутый успех, и численность населения Дальнего Востока снова пошла на спад. В условиях коронавирусных ограничений рынок труда в РФ в целом подвергся серьезному испытанию: не справившиеся с ударом компании закрывались, сокращали сотрудников, урезали зарплаты. В 2021-м миграционный отток населения с Дальнего Востока продолжился, повлияв и на целевые показатели концепции демографической политики до 2025 года. Признавая новую реальность, властям пришлось занизить ожидания по увеличению числа жителей региона (см. «Ъ» от 8 сентября 2021 года).

Начало военной операции на Украине в 2022 году, изоляция российской экономики от мировых рынков и рост потребности в собственном производстве на фоне массового отъезда квалифицированных специалистов сделали привычный для Дальнего Востока дефицит кадров общероссийской проблемой (см. «Ъ» от 27 декабря 2022 года). Некоторые инструменты для ее решения на федеральном уровне копировались с дальневосточных, поскольку уже были отработаны на практике: новый виток в вопросе поддержки бизнеса и предоставление его субъектам расширенных льгот, поддержка программы трудовой мобильности, подразумевающая привлечение работников в трудонедостаточные субъекты РФ за счет предоставления желающим подъемных средств (см. «Ъ» от 19 июля 2022 года), введение льготной ипотеки для необходимых стране IT-специалистов, которые после изоляции российского рынка от глобального стали чаще перебираться в другие страны для работы в мировом сообществе (см. «Ъ» от 15 декабря 2023 года и от 5 апреля 2024 года), общий упор на сдерживание миграционного оттока населения за границу (по данным на сентябрь 2022 года, к тому моменту из России выехали 419 тыс. человек; см. «Ъ» от 6 сентября 2022 года). Так, в 2023-м президент Владимир Путин своим указом скорректировал концепцию миграционной политики до 2025 года, призвав создать «привлекательные финансовые и социальные механизмы» для сдерживания процесса релокации граждан (см. «Ъ» от 12 мая 2023 года).

Это, отметим, дало дальневосточным властям возможность рассчитывать на синергию тех инструментов, которые уже применялись на местном уровне, и инициатив, активно разрабатываемых федеральным центром для всей РФ,— как прямых, так и косвенных, нацеленных на общее улучшение систем жизнеобеспечения там, где это наиболее востребовано бизнесом и где нужны рабочие руки. Так, заработал механизм Дальневосточной концессии, суть которого состоит в привлечении частных инвестиций в инфраструктуру на условиях последующего возврата средств (см. «Ъ» от 7 сентября 2022 года). По сути, его можно назвать одной из форм государственно-частного партнерства, которое строится на приложении общих усилий бизнеса и публичной стороны к развитию инфраструктурных проектов. В продолжение этой работы впоследствии утвердили мастер-планы по реновации 25 дальневосточных городов. В стратегическом плане упор также был сделан на «насыщение» кадрами проблемных отраслей и «выращивание» квалифицированных специалистов на местах. Так, например, к 2024 году региону удалось добиться частичного прироста населения, принадлежащего к возрастной категории 20–24 года. В Минвостокразвития наметившуюся тенденцию объяснили сосредоточением в округе студентов, приехавших для получения образования из других регионов (см. «Ъ» от 4 сентября 2024 года).

Однако проблема состоит не только в том, чтобы обучить будущих специалистов, но и в том, чтобы после получения образования они оставались работать на местных предприятиях. В рамках этой темы на ВЭФ-2025 пройдет обсуждение формирования образовательно-производственных кластеров — интеграций колледжей и предприятий по подготовке кадров. По сути, подобный подход к обучению студентов позволяет компаниям участвовать в образовании своих же будущих сотрудников (создание таких кластеров реализуется в рамках запущенной в 2022-м программы «Профессионалитет»; см. «Ъ» от 11 ноября 2024 года). В опубликованной программе ВЭФ-2025 практика названа «отправной точкой» нового этапа сотрудничества работодателей и образовательных организаций, которые готовят работников «для ключевых отраслей экономики макрорегиона».

Интересной выглядит идея с акцентом внимания на подход поколения Z к выбору карьерной траектории. Отмечается, что для его представителей «интерес к работе и возможности развития важнее высокой зарплаты», в связи с чем кадровый вопрос региона предлагается решить за счет программ профориентации для «раннего привлечения молодежи» в сферы, нуждающиеся в специалистах. «Профориентация давно вышла за рамки простого "совета по выбору профессии", превратившись в стратегический механизм формирования будущих профессиональных потоков для экономики России»,— отмечают организаторы.

Полина Попова