Главное с пресс-марафона Владимира Зеленского

Спустя пять месяцев после вступления в должность президент Украины Владимир Зеленский проводит в четверг, 10 октября, первую масштабную пресс-конференцию для журналистов. Разговор, судя по всему, затянется дотемна. В ходе беседы за столом киевского фудкорта господин Зеленский уже успел рассказать, почему не может встретиться лично с российским президентом Владимиром Путиным.

«Классное место, я тут первый раз. Мы на картинках посмотрели — прикольно. Вкусно тут?» — опередил журналистов с вопросом Владимир Зеленский, открывая свою пресс-конференцию. За столом модного киевского фудкорта Kyiv Food Market на бывшей заводской территории собрались десяток представителей прессы. Как и президент, все были одеты не слишком формально: тот был в костюме и рубашке без галстука, некоторые журналисты пришли в толстовках. «Не хотелось, чтобы все было официально»,— объяснил президент.

Всего на эту пресс-конференцию аккредитовались более 300 представителей прессы, и предполагалось, что группы из десятка журналистов будут сменять одна другую каждые 20 минут или полчаса. Однако уже первая группа задержалась у стола на 50 минут: кто-то из журналистов собирался задать два или три вопроса, кто-то настаивал на уточнении (и президент шел на уступки), один из сидящих за столом представителей иностранной прессы попросил разрешения задать вопрос на английском, и переводчика, казалось, искали на ходу. В целом пресс-конференция производит впечатление не вполне подготовленной: пару раз президент отходил от стола, чтобы решить какие-то оперативные вопросы, иногда сам обращался с расспросами к журналистам, а после окончания первой серии не возражал переброситься с ними еще парой слов не под запись. Охраны, которая оттеснила бы прессу от первого лица, поблизости было не видно.

«Можем закончить и ночью»,— рассудил в какой-то момент президент Украины.

Уже первая группа журналистов задала, кажется, самые ожидаемые вопросы: по Донбассу, скандальной беседе с президентом США Дональдом Трампом летом 2019 года, по переговорам в «нормандском формате». Отвечает президент спонтанно, иногда сбивчиво, в бумаги не подглядывает. Самым первым был вопрос от журналиста из Донецка про разделенную войной Украину. Что, спрашивал тот, скажет президент жителям Донбасса? Владимир Зеленский в ответ объяснял: «Какого Зеленского выбирало общество? Президента, который остановит войну»,— оговорившись, правда, что в том, каким образом остановить войну, еще предстоит разобраться. При этом он заверил, что «обращаясь к людям», он «всегда обращается ко всем украинцам». Хотя и признал, что услышать его могут не все: «Если в Донбассе человек думает, что не украинец, я не могу влезть в его мозг. Те, кто чувствует себя украинцами, они должны знать, что мы их не оставляем, мы их не бросим». «Главная моя цель — я хочу прекратить войну, я думаю, именно это моя миссия»,— заявил украинский президент.

О встрече с президентом РФ Владимиром Путиным

«Нам надо смотреть друг другу в глаза, понять, кто что хочет и какие реальные шаги, когда и как мы можем закончить войну. Мы очень хотим. Если вы тоже — давайте встречаться. Встречаться мы можем в двух форматах — ''нормандском формате'' и в ходе прямой встречи с президентом России. Об этой встрече прямой никто не говорит, потому что все против...

Эта встреча должна быть, если мы хотим завершения войны. Мы сейчас говорим только о ''нормандском формате''. Пока что он такой, и я действительно очень благодарен нашим западным партнерам, что у нас он есть хотя бы, у нас есть что-то, и сейчас все готовы к ''нормандскому формату''». Впрочем, по словам Владимира Зеленского, к прямым двусторонним переговорам по вопросу возвращения и обмена пленными он готов.

Об отношениях с Вашингтоном

«Мы должны укреплять отношения с США. Мы рассчитываем на поддержку США и в первую очередь президента Дональда Трампа. У нас была часовая встреча с ключевыми людьми Белого дома и с президентом США. Мы ждем официального визита в США и со своей стороны ждем визита президента США в Украину, но не знаю, когда это состоится. Для нас имиджево это очень важно и важно для наших других партнеров, что США поддерживают стратегию Киева и в целом поддерживают политику Украины».

«Нам нужен стратегический партнер. И пока против «Северного потока-2» введены санкции именно США. Я им очень благодарен. Из-за “Северного потока-2” нам могут выкрутить руки. Мы решали этот вопрос, нас поддержали в Америке, Польше и Дании».

О переговорах в «нормандском формате»

Точной даты, как следует из слов Владимира Зеленского, пока не назначено: «Пока туда (на линию разграничения.— “Ъ”) будут приезжать разные люди с обеих сторон, которые не хотят разведения, и будут случайно постреливать — разведения не будет. Не будет разведения — не будет ''нормандского формата'', вот и все».

Об обмене пленными

«Никто никогда не забудет ни одного человека, который находится в плену, за решеткой, на территории Российской Федерации, в Крыму или на оккупированных территориях ДНР и ЛНР. Пока у нас два списка на обмен. Крымчане — в списке, о котором мы должны говорить в принципе только с Россией, потому что они находятся на той или иной территории, и к ДНР—ЛНР они не относятся. Такой список есть. Другой список — это наши люди, которые находятся на территории ДНР—ЛНР. И третий список — это те, по кому у нас есть информация, что они находятся на …, но со стороны ДНР—ЛНР подтверждения нет. Это самый сложный вопрос.

По первым двум трекам — списки готовы, мы готовы к обмену хоть завтра. Но скажу честно, российская сторона декларирует нам в принципе, что без''«нормандского формата'' мы не придем к решению этого вопроса. Почему я тороплюсь с ''нормандским форматом''? Потому что для меня одно из достижений для нашей страны — это решение этого вопроса, возвращения людей. Я думаю, что решение будет на встрече в ''нормандском формате''».

О Донбассе

«Нужен ли нам Закон об особом статусе (Донбасса — “Ъ”), в который будет внесена «формула Штайнмайера», мы с вами будем вместе решать только после встречи в нормандском формате и после выполнения тех условий, которые поставят стороны».

«Я бы очень не хотел, чтобы конфликт в Донбассе был заморожен. Чтобы у нас было Приднестровье или Абхазия. Я очень этого не хочу. Но я не могу вам сказать или гарантировать на 100%, что этого не случится.

Честно говоря, а что сейчас? Только давайте честно. Сейчас там у нас Приднестровье, практически. Отношений нет. Гуманитарная миссия хоть какая-то есть. Выстрелы — вот единственное, что сейчас отличает временно оккупированный Донбасс от Приднестровья или Абхазии. А физически — поставим ли мы забор или будет ров — нет разницы, если не будет отношений».

«У нас есть план "Б" (по урегулированию конфликта в Донбассе — “Ъ”), я не хочу о нем сейчас говорить».

О страхе отставки

«Я ничего этого не боюсь. В любой момент, в любую секунду, если действительно общество не захочет, чтобы моя команда продолжала дела, чтобы я был президентом, смотрите, кровопролития не будет. Я очень спокойно к этому отношусь».

О наведении порядка

«Когда я пришел, я думал, что мы со следующего дня будем сажать всех коррупционеров. Но после первых же надетых наручников, мне сказали: ''Айяйяй!''».

По его словам, уже определены 256 законов, которые необходимо принять, из них 74 — в приоритете. «Из 74 мы уже приняли 35. Кто еще работает с такой скоростью? Когда вы говорите ''когда?'' — все будет!»

Об общении с олигархами и о войне

«Я готов говорить с любым из них. Потому что они стали очень богатыми в нашей стране, и поэтому они должны поработать на нашу страну. Мы должны сесть и о чем-то говорить. И они согласятся — потому что у нас война идет. И (под угрозой — “Ъ”) все их истории, все их заводы, все, что у них есть… Я, кстати, всегда говорю "война", а не "агрессия". Так вот, если ввести военное положение, то никаких инвесторов не будет. Никогда. И все их состояние будет стоить ноль.

Поэтому говорить с ними нужно очень просто. "Пан Коломойский, пан Ахметов, Фирташ (ну, с ним сейчас нет связи), Пинчук, другие…Есть страна, есть Донбасс — та часть, которую мы контролируем. Берем деньги. У вас есть два миллиарда? Один миллиард — на дороги". Вот так прямо нужно говорить. Жестко».

О публикации телефонного разговора с Дональдом Трамом и американских лоббистах

«Это вышло — и вышло. Я не очень этому рад. Не думаю, что это подрывает какие-то дипломатические отношения, и в целом я думаю, что это неправильно. Объясняю почему: возможности тактики уменьшились до нуля.

Но посмотрите: у меня не было отношений с президентом Трампом до этого случая и после него. Но у нас есть отношения с США, с действующим президентом. И я верю, что из-за этого случая наши отношения с США не станут хуже, но будут укрепляться. Укрепляться не потому, что это произошло.

Я действительно встречался со многими американцами в предвыборную кампанию. Они все хотели понять мою позицию, говорили, мол, мы хотим вам помогать, готовы стучать в двери, поменять мнение США… И наверняка среди них был и этот господин Коэн (американский лоббист Маркус Коэн — “Ъ”), я встречал знаете сколько людей? Просто они ездят и что-то говорят. Но я считаю, что происходил какой-то хаос.

Наверное, многие из них думали, что пройдет время, и они себя увидят в отношениях между Украиной и Америкой. Будут представлять в той или иной сфере интересы Украины. Но я всегда всем говорил, с кем бы я ни встречался: "Ребята, президент Украины — это должность, достаточная для того, чтобы не иметь посредников в отношениях с лидерами других государств"».

«Я не готов публиковать свои разговоры (с Владимиром Путиным — “Ъ”), я даже не стал публиковать свои переговоры с Трампом. Я верховный главнокомандующий, а не телеведущий какого-либо канала.

Мои разговоры с президентом Российской Федерации подкреплены результатом – очень сложным, но реальным. Возвращением людей. К чему приведет публикация моих разговоров с Путиным? Приведет ли она к какому-либо продолжению наших встреч? Нет. Думаю, что она их прекратит. Хотите получить такой результат и потерять возможность вернуть наших пленных? Будет ли в этом случает такая возможность? Никогда. Что я скажу их семьям? Я не играю ни в какие игры, опасные для жизни. Я не буду ничего публиковать, потому что знаю, что это навредит процессу возвращения людей и прекращению войны».

О Крыме

«Тему (Крыма — “Ъ”) та (российская — “Ъ”) сторона не поднимала. Мы в этом вопросе защищаем Украину. Мы работаем, делаем на Херсонщине нормальные комфортные условия. Хотим инвестировать деньги, развивать инфраструктуру, есть идеи, как это делать. Особенно возле временной границы с Крымом».

«Вопрос воды не обсуждался. Не пойдет вода в Крым».

«Пока переговоры с Россией у нас есть только по телефону, по поводу возврата пленных из России, в минском формате — по поводу Донбасса».

«Мы в Украине должны постоянно с вами говорить о Крыме. Говорить о Крыме с нашими международными партнерами, на любой международной арене, давить. Но мы также понимаем, что нам необходима помощь людей, которые защищают Крым. Украинский Крым. Я не могу сказать проукраински настроенным людям, чтобы они уезжали из Крыма. Как только они уедут из Крыма, эти мальчики и девочки, мы будем понимать, что там даже нет людей, которые правильно информируют. Мы встречаемся с ними, я встречался с ними».

«Каким-то образом мы должны, не выходя из минского переговорного процесса, из нормандского формата, вернуть вопрос Крыма (на переговоры — “Ъ”). Такого, что, мол, мы вам отдадим оккупированную территорию Донбасса, а вы на Крым,— никогда никакого подобного разговора не было. Более того, даже намеков таких я не слышал».

О разочарованиях

«Самое большое разочарование, которое есть с первого дня (президентского срока — “Ъ”), с которым я живу — это люди из политических кругов. Люди, которые были в политике, занимали разные должности. Сам формат их поведения — говорю одно, а делаю другое — таких интриг, которые я вижу, не только в Украине.

Поэтому мое отношение такое, что лучше набирать людей не из политики. Из-за того, что у них нет опыта, они будут делать ошибки. Но вы не будете в них разочарованы. Ошибки исправить можно. А таких людей, которых я вижу, нет: это другая ментальность, это совсем другой народ. Удивительно, когда в одном человеке несколько человек — серых, черных, страшных, жестоких».

Галина Дудина