премьера балет
В Мариинском театре прошла премьера спектакля Михаила Шемякина "Принцесса Пирлипат, или Наказанное благородство" (далее ППНБ). Его давали и будут давать как пролог к "Щелкунчику" того же Шемякина. Ослабев от впечатления, ЮЛИЯ Ъ-ЯКОВЛЕВА предпочла сбежать при первой возможности.
ППНБ с "Щелкунчиком" находится в очень простых, тесных и прямых отношениях. Это, как говорят киношники, приквел, где рассказано, как с Щелкунчиком стало то, что есть в балете Чайковского. А стало вот как. Крысиный кардинал подарил новорожденной принцессе Пирлипат куклу Щелкунчика, при виде которой с девочкой чуть родимчик не случился. Эта светская неловкость усугубилась тем, что крысиные дети сперли из королевской кладовой сосиски, и на пиру гости остались без ужина. Дроссельмейер (Антон Адасинский из театра DEREVO) немедленно указал королю, кто виноват. И после обмена проклятиями началась вражда. К 16-летию принцессы Пирлипат, вскоре после первой же сольной вариации (Екатерина Кандаурова), крысиная ведьма превратила ее в некий женский вариант Щелкунчика, но жених принцессы (Андрей Меркурьев) не испугался ее нового облика, а вместе с родным дядей сумел извлечь из крысиных подвалов и раскрыть волшебный орех. Принцесса снова стала красоткой, а проклятие перешло на танцовщика: незаметно для зрителей (под прикрытием толпы придворных) приладив к лицу носатую маску с вытаращенными глазами, тот стал оплакивать загубленную молодость. Еще два акта собственно "Щелкунчика", и все кончается хорошо.
Но русский классик, автор "Щелкунчика", не написал объяснительной музыки, поэтому ее заказали современному петербургскому композитору Сергею Слонимскому (премьерой дирижировал Валерий Гергиев). Здесь и заключается главный просчет проекта: музыку надо было заказать другому современному композитору — Александру Чайковскому. Сто пудов. Тогда бы проект мог сойти за концептуальный жест, артистический прикол. Вглядитесь: "ППНБ Щелкунчик" Чайковского — Чайковского. А так он изображает из себя художественную продукцию крупного театра и даже, что еще хуже, балет. А если рассматривать ППНБ как балет, то у него обнаруживается одно неоспоримое достоинство: он короткий.
Декорации Михаила Шемякина выдержаны в строгих, слегка как бы грязноватых зелено-оранжево-сине-серых красках. Главным архитектурным мотивом являются пасхальные яйца Фаберже: они украшают дворцовые ограды, колонны. Из такого яйца на фоне родовых корчей высокого трансвестита, изображающего королеву, вылупляется принцесса Пирлипат. В одном из эпизодов этот мотив оригинально поддержан: до самого потолка пространство королевской кладовой расчерчено полками, на которых стоят гигантские бежевые муравьиные яйца. Из них, правда, в дальнейшем не вылупляется ничего. И это единственный обман, постановочная небрежность, допущенная авторами. В остальном ППНБ — кристальной честности произведение. Если написано в либретто "Король от радости пляшет на одной ноге, гости тоже принимают участие в танце", то король в накладках, изображающих живот, будет вертеть большой пируэт, и весь кордебалет придворных тоже. Если влезают в действие "крысята-озорники", то дети из Академии русского балета в фирменных шемякинских носатых масках будут правдоподобно бегать по сцене на карачках.
В "Щелкунчике" музыка Чайковского, написанная по строгому архитектурному плану хореографа Мариуса Петипа, придавала действию шемякинского спектакля хоть какую-то упорядоченность. В ППНБ этого нет. Есть вялая масса телодвижений, периодически отливающаяся то в пантомимную сцену, то в массовый танец, а то и в дуэт.
Очень жалостливый получился спектакль. Всех жалко, всех. Жалко молодого и неопытного хореографа Кирилла Симонова, которому лучше бы набираться опыта, ставя просто танцы под музыку, а не ломать голову, как бы развести по сцене кордебалет, чтобы люди не попротыкали друг друга длинными острыми носами шемякинских масок. Жалко хорошего танцовщика Андрея Меркурьева, симпатичную девушку Кандаурову и прочих артистов, обреченных в ППНБ взбивать пену из ничего. Критиков жалеть нечего — они и не такое видели.
Но лучше бы, честное слово, театр попробовал к фестивалю довести до ума хотя бы "Ундину" Пьера Лакотта, задвинутую, говорят, на будущий сезон. Или бы полностью поставил реконструированную Сергеем Вихаревым "Коппелию" Петипа, чудный фрагмент из которой проскользнул днем раньше на концерте "Темы и вариации классического балета". Или взял практически готовую постановку нового балета Алексея Ратманского, сделанную специально для одной из балерин Мариинки, о чем уже тоже пронесся слух. Но из веера возможностей театр выбрал худшую. Пришлось обозревателю Ъ уйти в антракте сразу после ППНБ, непрофессионально ответив гардеробщице, что "Щелкунчик" Шемякина она "уже видела".