Авторы письма упрекают критиков в рострофобии и исполнении политического заказа. Но не отвечают на главный вопрос: кому это выгодно? На этот вопрос попыталась ответить корреспондент "Коммерсанта" ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ.
Письмо кажется запоздавшим продолжением очень давней истории. После февральской премьеры оперы Сергея Слонимского "Видения Иоанна Грозного" в Самаре музыкант Мстислав Ростропович в интервью газете "Век" сказал, что выступать в России он больше не будет. Тогда, сгоряча заклеймив российскую прессу, которая весьма холодно отнеслась к его самарскому проекту, Ростропович вскоре пришел в себя. "Какая ерунда, откуда вы это взяли, я не понимаю, почему появились такие сообщения" — так уже через пять дней после скандальной публикации в "Веке" Мстислав Ростропович реагировал на вопрос о том, правда ли, что обидевшись, он навсегда отказался играть в России. "У меня к российской публике нет никаких претензий. Просто на сегодняшний день у меня нет конкретных планов в России,— пояснил он в телефонном интервью ИТАР-ТАСС.— Дело в том, что моя программа расписана уже на каждый день до 2003 года концертами, операми, постановками, которые вызывают у меня действительный интерес. В России же у меня пока просто ничего интересного не планируется".
Трудно поверить, что Мстислав Ростропович не просто затаил обиду, но и прибег к услугам добровольных адвокатов. Он умен и прекрасно понимает, что любая кампания в его защиту его только унижает. Болезненное отношение к критике — удел музыкантов другого уровня и масштаба. Надо полагать, что о достоинствах и недостатках своей игры он знает не хуже, а лучше любого критика. Один из самых известных музыкантов мира, он расписывает свою работу на пять лет вперед и умеет не зацикливаться на неудачах или неприятных отзывах прессы. Так, сразу после Самары он с головой ушел в очередной проект — постановку "Мазепы" в театре La Scala.
Вновь возвращая известного музыканта в исчерпанную ситуацию газетного спора, авторы письма пытаются (вероятно, вполне искренне) оказать Ростроповичу услугу. Однако делают это предельно неуклюже — ссылаясь на некие "темные силы", которые раздувают "эпидемию рострофобии в прессе". Нет бы указать как влиятельных вдохновителей травли (если таковые музыкантам известны), так и конкретных исполнителей преступного заказа (уж эти-то имена им известны точно). Но вместо этого используют цитатные подстановки и намекают, что старая, идеологически ангажированная критика — и та была лучше, последовательнее и образованней. Старая критика действительно знала толк в травле именно потому, что имена заказчиков и предмет заказа были тогда совершенно очевидны. Трудно сказать, променял бы Ростропович нынешние иронические рецензии на честные письма трудящихся в газету "Правда".
У нынешних музыкальных обозревателей нет в руках тех рычагов воздействия, которые были у партийных журналистов. В прошлом газетная критика имела задачу направлять и карать. Сегодня она всего лишь выставляет рейтинг по каждому конкретному поводу. Исполнительский рейтинг меняется — иногда от года к году, иногда в течение одного сезона. Этот процесс не зависит ни от признания заслуг, ни от известности исполнителя. Свой материал критики черпают не из анкет и перечня наград, а из конкретных впечатлений от каждого концерта. Обидно, что приходится повторять такие очевидные вещи. Но похоже, что под знаменем защиты Ростроповича музыкальная элита просто решила дать бой современной критике, с которой она давно не согласна. Но которая никак от нее не зависит.