Если депутаты, превышая кворум, потянулись в зал заседаний, прервав отпуска в разгар еще не прослезившегося дождем лета, если полемический запал, будучи на пределе критического максимума, тем не менее не выплескивается через край, а работоспособность рекордная, то это ясно говорит об одном: выборы уже скоро. В ходе внеочередного субботнего пленарного заседания впервые, пожалуй, ощущалось всеобщее осознание цейтнота: на мелочи не разменивались, по процедуре не спорили. Более того, по всем вопросам голосовали почти солидарно. В том числе и по главному — о преодолении вето Совета федерации на закон "Об утверждении схемы одномандатных избирательных округов для проведения выборов депутатов Госдумы": 350 "за" и лишь 5 "против". Закон обещано немедленно передать на подпись президенту, ибо он должен быть опубликован за 110 дней до выборов.
К чему, собственно, вся эта суета? Судя по дружным комментариям лидеров самых разных фракций, обуяли депутатов подозрения: мол, возьмут, да и признают выборы нелегитимными без закона о формировании округов. Кто признает? Да то ли президент, то ли Конституционный суд, то ли Центризбирком, а то и еще какая-то власть. Наличие последней (и таинственной) депутатами явно подразумевалось, ибо иначе никак не объяснить по крайней мере два обстоятельства. Во-первых, об этом законе проправительственные фракции пеклись не меньше, чем оппозиционные. Во-вторых, новый закон сразу же получил весьма высокую оценку и главы находящегося "под подозрением" ЦИК Николая Рябова (поблагодарив депутатов "за мудрость", он выразил мнение, что президент не медля подпишет новый закон), и помощника "подозреваемого" президента Георгия Сатарова. Сатаров, в частности, отметил, что закон о новой схеме округов "в наибольшей мере соответствует демократическим стандартам представительства", ибо "чем меньше разброс в численности населения по округам, тем лучше результаты голосования будут отражать реальную расстановку сил".
И в самом деле, согласно закону, число избирателей в округах должно быть примерно одинаково — максимальная разница не может превышать 10%. А на выборах 1993 года она доходила до 25-28%. Но если рассуждать прагматично, то напрашивается вопрос: а чем, собственно, обусловлено это желание Думы навести порядок, если многим фракциям два года назад и при беспорядке все удалось неплохо? Рыбкину на пресс-конференции пришлось апеллировать к фольклору, чтобы в ясной (и тем не менее иносказательной) форме намекнуть на суть дела: "Пуганая ворона куста боится, даже если кусты эти законодательные, и не кусты, а кустики". Дело в том, что за кустиками кое-кто из подозрительных депутатов узрел крепкую фигуру Нурсултана Назарбаева: якобы неправильное формирование округов стало причиной признания итогов выборов в Казахстане недействительными и позволило Назарбаеву распустить уже работавший парламент. Прецедент, иными словами. Этот исторический казус Рыбкин не комментировал, повернув дело во благо и похвалив парламентариев за настойчивость в стремлении сделать правовую базу с "200-процентной надежностью".
Но законодательная активность неожиданно сплотившихся думцев (как, впрочем, и их коллег-сенаторов) в ту же столь торжественную и плодотворную субботу получила президентский "неуд": Ельцин отклонил закон "О формировании Совета федерации", принятый и одобренный палатами. Мотивы этого шага глава государства изложил в письме к Рыбкину. Выходит, что из шести внесенных в Думу альтернативных законопроектов палата поддержала тот, что в наибольшей мере расходится с Конституцией. Президент, в частности, напомнил, что в законопроекте закреплен принцип выборности членов верхней палаты, что противоречит ч. 2 ст. 95 Конституции, и определен четырехлетний срок полномочий верхней палаты, тогда как Конституция такой срок закрепляет только за Думой. Но президент уверен, что если заинтересованные стороны возымеют желание подняться над собственными интересами, то компромисс будет найден. А пока, пользуясь известной метафорой, на законодательной просеке возрос новый куст. И весьма раскидистый.
РОСТИСЛАВ Ъ-НЕВЕРОВ