Прошение о помиловании

Отзыв на книгу Семена Львовича Ария “Мозаика. Записки адвоката. Речи”. М., Де-юре, 2000.



“Мне нужен не юрист, а Человек с юридическим образованием” - сказал Семену Арии один из обратившихся к нему за помощью. Книгу именно такого Человека вы держите в руках” /Предисловие Ольги Чайковской/.

Это мнение Ольги Чайковской я полностью разделяю.

“Конечно, это будет не полотно, а всего лишь осколки прожитого, веселые или потускневшие от времени, а подчас и черные. Но ведь и мозаика вся из осколков, а между тем в каждой мозаике есть свой смысл” (С. Ария).

Нелегко увидеть осколки. Еще труднее собрать из них мозаику. Семен Львович с этим великолепно справился.

Стремление к правде, к истине - страшно. Увидев правду, человек может закричать от ужаса.

Солдат, офицер, воин, адвокат Ария не боится истины. Как всякому человеку, ему, видимо, не чуждо то, что сегодня называют престижем, и всегда называли гордыней. Но это не имеет значения. Честный человек стремится к истине. Преодолевает сопротивление времени.

Можно считать, что эта книга - одна из многих.

Но сегодня, когда каждый из нас - в поиске истины, пути, когда вся страна смотрит про ментов и каменских, когда жалкие шуты представляются властителями...

Во времена перемен, во времена страха за детей и близких, к тем, кто делает Интернет, театр и кино, обращается мудрый и жесткий человек.

Человек, который собрал мозаику.

В этой мозаике содержатся сотни, если не тысячи, сюжетов. Мозаика, как образ прошлого и описание возможного прорыва в будущее.

Мы многое теряем, не вдумываясь в детали и подробности, в мелочи, в осколки. А жизнь, как известно, состоит из мелочей. Взгляд, движение, улыбка, насмешка, две строки, одно слово, случайная встреча, нежный взгляд могут изменить жизнь. Интереснейшие мысли Человека, преодолевшего прошлое, заглянувшего в будущее, не боящегося настоящего. Человека, который думал, любил, страдал, помогал и помогает другим людям.

Рыцарь без страха. Рыцарь, который упрекает сам себя.

Человек, который не боится судить себя сам. Есть суд людской. Есть суд государственный (и пускай найдется государство, которое заявит о себе, как о непорочном). Есть суды иные (говорят, что есть суд Божий). Адвокат Ария судит себя сам и не боится (даже хочет) отдать себя на суд людской.

Как-то уходят из нашего обихода слова о правах человека и общечеловеческих ценностях. Но всегда, в любые времена, когда человек болен, он ищет того, кто может помочь. И лучше, когда к тебе на помощь приходит Человек. А если у него еще есть и юридическое образование, и если он к тому же Адвокат Ария, то это совсем хорошо. Ария пишет о “привкусе гуманизма”. Вся книга – гимн гуманизму, роман о любви к людям. Ария сказал, что “его беседы не были наставлениями. Он просто делился”. Какое счастье для читателя, что Ария поделился с ним своими мозаиками.

Любопытнейшие заметки о людских судьбах содержатся в этой книге. Точные детали. Ария рассказывает о защите в Самарканде Шухрата Гафарова. Адвокат очень помог подзащитному, который был практически обречен на смертную казнь. Не без иронии автор замечает: “Шухрат, отбыв срок, остепенился и стал солидным человеком, вором в законе. Его уважают”.

Рассказывая о делах с “грузинским колоритом”, Ария вспоминает: “Адвокат Шмелева приезжала в Сухуми защищать человека, который в драке откусил другому нос. После ее речи прокурор Арзиани (Вы его, кажется, знаете) попросил реплику. Судья говорит – зачем тебе реплика? Все же ясно! – но дал. Так вот, говорит Арзиани, речь адвоката меня убедила: видимо это не подсудимый откусил нос. Но поскольку их было только двое, - а нос все-таки откушен, - мы должны признать, что потерпевший сам себе откусил нос...”

Рассказ под названием “Грузинский колорит-2 может послужить основой для захватывающего детективного сценария. Раздел книги, посвященный защите диссидентов, - удивительное повествование о защите людей, которые “осмеливались открыто говорить” тогда, когда говорить открыто было очень опасно. Рассказ о защите людей, которые были готовы заплатить громадную цену за глоток свободы слова.

Ария пишет: “Самостоятельно мыслить можно было только без движения, т.е. сидя…”. … Защита не была формальной. Несмотря на то, что она была жестко ограничена правовыми вопросами дела, даже в этих рамках она осуществлялась нами достаточно активно и настойчиво. Выбор точной границы, за которой начиналась поддержка политических взглядов подсудимых (а вместе с нею и конец адвокатской карьеры) был доступен только опытным профессионалам, хорошо владевшим в тому же и гибким русским, и эзоповым языком. Напряженные или растерянные, - но нескучающие, - лица наших слушателей в этих процессах убеждали, что говорим мы все-таки не зря. Свойством защитников по этим делам должно было быть не только сочувствие к обвиняемым, но и сочувствие к их побуждениям. Это было очевидным и определяло отношение властей ко всей обойме адвокатов, принимавших участие в делах диссидентов”.

Адвокат Ария продолжил лучшие традиции лучших российских адвокатов: “В стремлении осуществить полновесную защиту и, в то же время, не дать “компетентным органам” повода сожрать тебя за нее – мне удалось тогда придумать достаточно удачную, как казалось, систему изложения доводов. Было приятно, что я создал спасательный круг, позволяющий плавать в шторм. Но однажды возникла мысль посмотреть, как разрешали ту же задачу адвокаты-защитники в политических процессах XIX века. Прочитав речи проф. В.Д. Спасовича, защищавшего террористов-народовольцев, я обнаружил, что “изобрел велосипед”: за сто лет до меня все это, вплоть до деталей, придумал и блестяще применял он. С той однако разницей, что мы рисковали большим”.

Защищая диссидентов, Ария работал не один. “Я был защитником Дашковой, Верочки – маленькой, худой лаборантки МГУ с детскими веснушками и недетским твердым взглядом серых глаз. Гинзбурга защищал Борис Золотухин. Адвокатом Добровольского был Владимир Швейский. Намеренно перечисляю защитников, поскольку современные описания процесса грешат странными ошибками в этой части”. Печальной подчас оказывалась судьба профессиональных правозащитников, рискнувших спорить с государством. “Для Бориса Золотухина его речь в защиту Гинзбурга имела драматические последствия. Тотчас после нее был объявлен краткий перерыв, и он стоял сильно побледневший, потупив глаза. Я подошел и спросил, что с ним. Он удрученно сказал: - Меня в одном месте понесло. Я отступил от плана. Он оказался прав. Когда изложение его речи было опубликовано в одной из западных газет (источник остался для меня загадкой), его исключили из партии и из коллегии адвокатов”.

Некоторые заметки, относящиеся к, казалось бы, давно ушедшим временам, очень точно налагаются на времена нынешние. Рассказывая о защите Генриха Алтуняна, Ария пишет: “За исключением редких периодов бунта “бессмысленного и беспощадного”, россиянам всегда была свойственна удивительная покорность судьбе и владыкам. “Народ безмолвствует” - этими словами не зря заканчивает поэт великую драму “Борис Годунов”. И далее Ария отмечает: “Безмолвие царило на российских просторах и все годы тоталитарного режима. Страж всегда был главной причиной. Но – не единственной. В обществе напрочь отсутствовала гражданственность – стремление гласно выразить свою оценку степени справедливости и полезности действий самоизбранных правителей. Гласно выражать можно было только лояльность и одобрение”.

Совершенно немыслимые перипетии – в рассказе о судьбах отца и сына Савицких. От организации “таежным царем” Савицким крестьянской армии махновского типа до суда в Германии над медвежатником Клаусом Шмидтом (Савицким-сыном), сбежавшем из фашистского концлагеря.

Проникновенный и трогательный рассказ о реабилитации младшего лейтенанта Максимова, осужденного военным трибуналом в годы войны. И даже когда подзащитный умер, адвокат продолжил работу по его реабилитации. Рассказ называется “Честь имею”. И он не только о восстановленной чести подзащитного, но и о честной работы адвоката.

Многим людям помогал адвокат Ария. И очень многих людей он спас. Ария хранит в своей памяти многочисленные анекдоты минувших дней.

Например, такая “бакинская история”: “- Вчера вечером пошел к судье домой. Говорю ему - “Я у тебя ничего не прошу. Хочу только, чтобы ты рассмотрел дело совершенно объективно. И скажи мне, сколько это будет стоить?”. Судья говорит: - “Я у тебя ничего не возьму и дело рассмотрю совершенно объективно. Но надеюсь, что у тебя после этого будет совесть”. Какой благородный человек!, - восхищается бакинский клиент, - он полностью мне доверяет!”.

Другой кусочек мозаики: “Тот же Шершевский выступал как-то с речью по делу, которое рассматривалось у председателя Киевского нарсуда Соболева, судьи умного и острого на язык. Соболев явно не слушал адвоката, он что-то сосредоточенно писал, время от времени перечитывая написанное. Шершевский остановился: - Я не мешаю Вам, товарищ председательствующий? Вы, видимо, пишете приговор по нашему делу? Соболев оторвался от бумаг и удивленно воззрился на Шершевского. Потом сказал: - Да Вы что, товарищ адвокат? Я пишу приговор по следующему делу!”.

Следующая история: “Оспаривая правильность многолетней практики в этом вопросе, я обратил внимание суда на ее абсурдность: - Нам говорят, что государственная граница проходит в Шереметьево по линии таможенного и пограничного контроля. Пересек ее перед посадкой в самолет - и ты за границей... Но вот далеко за этой линией, на летном поле бегают собаки. Они за границей или это еще наши, российские собаки? Самсонов громко сказал: - Это псы империализма!”.

Вторая часть книги- это речи и жалобы. Они, безусловно, интересны профессионалам, но, полагаю, что любой человек, интересующийся правосудием в нашей стране, прочтет их с интересом, ведь Владимир Высоцкий пел: “Открою кодекс на любой странице, и не могу – читаю до конца”.

Разведчик - умный, осторожный - Ария и сейчас в бою. Противники опасаются и уважают его. В книге он написал, пожалуй, о самом важном - о том, как это делается. Знать, как делать, и уметь делать - вот в чем вопрос. Ария сумел на него ответить. Своей жизнью. Совет читателю: прочитай. Прочитай о том, как можно жить и уметь. Безбоязненно и красиво.

Может быть, это репортаж из одиночества. Все понято. Все узнано. Но итог не как памятник, а как стартовая площадка. Не бойтесь, люди. Все было, - говорит Ария. И все будет.

Жизнь не кончается, говорит Человек с юридическим образованием.


Адвокат, Заведующий кафедрой адвокатуры и нотариата Московской Государственной Юридической Академии, Заместитель Председателя Президиума Московской областной коллегии адвокатов, Первый вице-президент Федерального союза адвокатов России Клигман А.В.