Не союзник, а дирижер конфликта

В пятницу газета The Guardian со ссылкой на источники сообщила, что армия Британии готова к операциям на Украине. Когда премьер-министр Великобритании Кир Стармер говорит: «Мы не отступим, пока Украина не победит», он произносит не лозунг, а формулу британской политики. Для Лондона война — инструмент стратегического выживания, способ скрыть экономический спад и выгрызть себе место в будущем миропорядке.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

После выхода из Евросоюза Лондон был вынужден искать способы восстановления позиций. Ситуация непростая: рынок ЕС во многом потерян; экономика, завязанная на кредиты и лондонский Сити, буксует; рост ВВП в 2023 году составил 0,3%, инфляция превысила 8%; миграция — свыше 900 тыс. человек в год; система здравоохранения перегружена; доверие к власти падает. Внутри — усталость, но снаружи — решимость.

Британская власть устроена не как государство, а как горизонтальная сеть институтов — разведки, бюрократов, армии, монархии, банков, университетов,— спаянных в машину стратегического выживания. Эта сеть не рушится от кризисов — она ими питается, эксплуатирует и превращает распад в инструмент влияния. После империи — Сити, после колоний — офшоры и сети лояльных агентов, после «Брексита» — военный пояс против России на востоке и севере Европы. Британия умеет адаптироваться к катастрофам, превращая их в ресурс силы.

Украинский конфликт стал спровоцированной Лондоном возможностью вернуть себе роль архитектора кризиса.

С 2022 года страна живет в режиме военного времени. В Стратегическом оборонном обзоре 2025 года (.pdf) говорится о готовности к «войне высокой интенсивности» и росте военных расходов до 2,5% ВВП — около £66 млрд в год. Промышленная стратегия обороны впервые со времен Второй мировой называет военно-промышленный комплекс «двигателем роста»: военные расходы выросли на £11 млрд, заказы — на четверть.

Тридцать лет деиндустриализации сделали страну зависимой от перераспределения. Теперь единственное, что она производит стабильно,— это конфликт.

Финансовый сектор больше не способен поддерживать нужды власти, и его место занял военно-промышленный комплекс. Заводы BAE Systems и Thales UK получили заказы на десятки миллиардов фунтов, а банки Лондона страхуют эти контракты через UK Export Finance. Это симбиоз пушки и фунта — экономика, где прибыль измеряется войной.

Заключенные с Киевом соглашения о безопасности и «столетнем партнерстве» закрепляют британское присутствие в украинской экономике. Соглашения дают корпорациям доступ к приватизации и критической инфраструктуре. Украина превращается в колонию спайки британского военно-промышленного комплекса и финансистов Сити.

Лондон действует не как союзник, а как дирижер конфликта.

Он первым поставил Украине Storm Shadow, разрешил удары по российской территории и создал альянсы по беспилотникам и морской безопасности. Именно Лондон инициировал создание «коалиции желающих». Британия также возглавляет три из семи координационных групп НАТО — по обучению, морской обороне и дронам. В рамках программы Operation Interflex подготовлено свыше 60 тыс. украинских солдат.

Формально не участвуя в боевых действиях, британцы координируют операции против России — от диверсий до кибератак. В 2025 году SAS и подразделение SIS E Squadron принимали участие в координации операции «Паутина», саботаже железных дорог и диверсиях против «Турецкого потока». На Черном море спецслужбы через SBS поддерживали рейды украинских коммандос на Тендровской косе. Этим же силам приписывают участие в диверсии на «Северных потоках». В цифровом пространстве 77-я бригада, SGMI и GCHQ ведут информационные операции и когнитивную войну — координируют информационно-психологические атаки, формируют нарративы, распространяют дезинформацию, систематически пытаясь раскачать ситуацию изнутри и покушаясь на наш ментальный суверенитет.

Одновременно Лондон выстраивает новую карту Европы — северный пояс от Норвегии до Прибалтики, независимый от Брюсселя. Так, лишь в 2024 году Лондон привлек инвестиции в £350 млн на защиту подводных кабелей Прибалтики и совместную программу с Норвегией по контролю энергетических маршрутов. Сейчас координирует совместные производства дронов и ракет. Через Joint Expeditionary Force и программы DIANA Британия формирует «военную Европу», где ритм задает не ЕС, а она сама. Это возвращение к старому методу — управлять континентом, не входя в него, а разделяя. Мир на Украине разрушил бы эту конструкцию.

Британия мешает Вашингтону переключиться на Китай, потому что боится остаться наедине с нами.

Если США договорятся с Россией, Лондон потеряет смысл как связующее звено Атлантики. Поэтому британская стратегия направлена на продление конфликта и саботаж любых устойчивых договоренностей в отношении европейской системы безопасности. Британия удерживает Вашингтон в орбите войны через НАТО, пиар-акции и разведку, делая конфликт единственной формой стабильности.

США для Лондона не партнер, а ресурс.

Так, миролюбивые высказывания Дональда Трампа не могли устроить Альбион. После визита Трампа в Лондон в сентябре 2025 года и его намеков на «территориальные компромиссы» реакция была мгновенной. На Даунинг-стрит объявили о новом пакете помощи на £21,8 млрд — с поставками Storm Shadow и расширением программы ПВО — и провели экстренные консультации с союзниками, дав понять: даже при колебаниях Вашингтона Лондон не снизит градус конфронтации, а будет делать все, чтобы «кузен» не сходил с установленного курса.

Вскоре позиция Трампа изменилась: исчезли слова об «анкориджском мире», появились разговоры о «томагавках» и «жестком ответе Москве», еще позднее проявилась безрассудная риторика о возобновлении ядерных испытаний в США.

Этот переход от дипломатии к демонстрации силы показал, насколько умело Британия способна управлять атмосферой конфликта, склоняя союзников к нужной линии и удерживая США в орбите войны.

Для британской элиты война — это не катастрофа, а порядок и залог долгосрочного удержания власти.

История ее стратегической культуры— от Крымской до Фолклендской кампании — учит: внешняя милитаризация спасает от внутреннего распада элитной конструкции. Современная Британия воспроизводит тот же инстинкт. Она слабее, чем когда-либо, но выглядит сильной, потому что умеет превращать уязвимость в стратегию выживания. Конфликт стал ее формой дыхания. Лондон считает узлы — логистические, финансовые, информационные. Он живет уловками, контрактами и угрозами. И закончить эту войну можно будет лишь тогда, когда будет сломана британская машина влияния, превращающая конфликт в способ существования.

Олег Яновский, преподаватель кафедры политической теории МГИМО, член Совета по внешней и оборонной политике