выставка скульптура
В Париже в Лувре представили на суд зрителей очередную выставку-гигант, претендующую на звание самого громкого проекта года,— "Пракситель". Это первая в мире ретроспектива, посвященная греческому скульптору. Из Парижа — СУРИЯ Ъ-САДЕКОВА.
Франция славится своей страстью к культурологическим мегапроектам. До Парижа дань античному искусству отдавали немецкие кураторы из Франкфурта, которые в 1990 году организовали выставку "Поликлет". В 1995 году их примеру последовали итальянцы, проследившие творческий путь Лисиппа. Французам стало обидно, что столь масштабные мероприятия прошли не у них и без их участия. К тому же за всю музейную историю во Франции не проходило ни одной выставки, посвященной искусству греческой или римской скульптуры.
О готовящейся экспозиции судили задолго до торжественного открытия. Любой разговор о предстоящем мероприятии вызывал только недоумение: "Как можно делать ретроспективу мастера, от которого ничего, кроме имени, не осталось?" Оказалось, что можно, и даже обширную, состоящую из шести разделов. Кураторов совершенно не смущало, что зрители не увидят ни одной подлинной работы скульптора. В лучшем случае копии времен Римской империи.
Главной задачей хранителей было продемонстрировать, как греческое искусство скульптуры оказало влияние на все развитие европейского пластического искусства. К тому же выставка стала наилучшим предлогом показать все хранящиеся в Лувре и музеях Рима и Афин скульптуры из королевских собраний, которые при иных обстоятельствах нет никакой возможности собрать воедино и представить зрителям. Работники Лувра с помощью выставки хотели еще напомнить всему миру о том, что главный музей Франции обладает солидным собранием античной скульптуры, которое, как оказалось, мало привлекательно для посетителей. Все они предпочитают залы египетских древностей, окруженных ореолом экзотичности и загадочности. Античность банализирована и, кроме зевоты, не вызывает у посетителей никакой иной реакции. Европейцы забыли об истоках собственной культуры. Никто не произносит этого вслух, но тем не менее четко прослеживается всеобщая озабоченность потерей западной идентичности, и Лувр призван вернуть европейцев к культурным истокам. Заставить вновь заинтересоваться эллинистическим, то есть своим собственным, искусством. Вновь читать Гомера, Вергилия или, на худой конец, Плутарха.
Множество научных открытий, совершенных в последние годы, новые версии и нескончаемые дебаты исследователей тоже послужили важным толчком для организации ретроспективы, посвященной Праксителю. До сих пор несколько научных школ не могут договориться между собой об атрибуции головы, хранящейся в музее Акрополя. Последние исследования греческих историков предлагают считать ее головой Артемиды Бравронии. Именно она открывает экспозицию и является единственным фрагментом, который мог бы считаться творением греческого скульптора.
Ученые пришли к соглашению, что Пракситель был уроженцем Афин. Жил приблизительно в IV-III веках до нашей эры. Происходил из династии скульпторов. Пик его творчества пришелся на 360 год до Рождества Христова. Искусствоведы, которые обычно выступают рьяными врагами любого копирования, в случае с Праксителем отдают должное римлянам. Их любовь к греческой скульптуре была так велика, что, для того чтобы удовлетворить потребности всех желающих патрициев приобщиться к эллинистической эстетике, они в товарных количествах изготавливали копии греческих мастеров. Особым почтением у древних эстетов пользовался Пракситель.
Огромный раздел выставки посвящен римским копиям канонических статуй Праксителя. Представлено множество вариаций Афродиты Книдской — от миниатюрных бронзовых и глиняных скульптурок до массивных мраморных копий. Каждая из них дает свои трактовки греческого оригинала. За Афродитой следует Аполлон, убивающий ящерицу (или Аполлон Сауроктонский), Сатир отдыхающий. Следующий раздел экспозиции повествует о последователях стиля Праксителя. Сюда вошла известная скульптура Дианы Габийской. Долгое время авторство приписывали самому Праксителю. В этот же раздел вошли несколько скульптурных портретов времен Римской империи, скульптура Эроса. Затем мы видим последователей Праксителя, творивших в XVI-XIX веках. За ним следует уже совсем умозрительный раздел: "Понимание Праксителя в XIX-XX веках".
Безусловно, французская пресса сейчас захлебнется от восторгов, но вряд ли выставка, демонстрирующая поиски и находки искусствоведов, иллюстрирующая их внутренние, сугубо научные дебаты, так увлечет зрителей, что они бросятся в объятия древнегреческой истории. Скорее всего, пробежав глазами по знакомым с детства лицам Афродит и Аполлонов, европейские любители прекрасного отправятся в египетские залы, а толпы японских туристов, как обычно, будут толкаться возле Моны Лизы. Возликуют лишь создатели копий и подделок: ведь лишь благодаря кропотливому труду их великих предшественников мы можем сегодня узнать, кто же такой был этот Пракситель из Лувра.