Эмиль Паин, президент Центра этнополитических проблем, в 1996 году советник президента России:
— Этого не знает никто. В СССР не раз пытались объединять республики, и всегда это заканчивалось пшиком. Для объединения нужно свободное волеизъявление народа, а сейчас есть только воля чиновников. Причем чеченских. Ингушские чиновники не хотят объединяться, хотя когда им прикажут из Москвы, они согласятся и все сведется к тому, какой из вооруженных кланов будет господствующим. Сейчас сильнее чеченский, поэтому вопрос предрешен.
Мурат Зязиков, президент Республики Ингушетия:
— Стабильный. Мы уже не раз разъединялись и объединялись, поэтому сейчас надо сохранить то, что мы имеем. Но в любом случае если встанет вопрос об объединении, то его будут решать не политики, не парламент, а народ. И главное, чтобы отношения между народами на юге России были чистыми, как родниковая вода.
Руслан Ямадаев, депутат Госдумы ("Единая Россия"), до 1999 года бригадный генерал чеченских сепаратистов:
— Я бы объединил в один субъект народы всего Кавказа. Это помогло бы свободному передвижению по республикам. Надо думать не о том, кто будет руководить таким субъектом, а о том, что субъект будет под контролем президента России.
Хусейн Чеченов, представитель президента Кабардино-Балкарии в Совете федерации:
— Отдельные должностные лица могут говорить все что угодно, но решать должно население. Я не уверен, что все граждане Ингушетии с энтузиазмом воспримут объединение. В Дагестане же этот вопрос вообще не поднимался.
Мамма Маммаев, зампред комитета Госдумы по безопасности (депутат от Дагестана):
— Надо оставить все как есть. Не надо тревожить республики, где каждый второй хочет быть премьером, а каждый третий — президентом.
Валерий Кадохов, представитель парламента Северной Осетии в Совете федерации:
— Я не против объединения Чечни и Ингушетии — в советское время они показали себя как развивающийся субъект. Вопрос только в том, кто — чеченцы или ингуши — пожертвует независимостью. А вот объединение с Дагестаном меня немного смущает: его территория вдвое больше Чечни и Ингушетии. Дагестан — это мини-модель федерации и может послужить примером для всех горских народов.
Шамиль Бено, член президиума российско-исламского движения "Наследие", в 2000-2001 годах представитель Чечни при президенте России:
— Я удивляюсь, что Россия наступает на те же грабли. Объединение породит массу недовольных, чиновники будут драться за хлебные места, и никто не будет заниматься антитеррористической деятельностью. Если появление "Хамаса" на Кавказе эксперты предрекали только лет через десять, то в случае объединения он появится через два-три года.
Рамазан Абдулатипов, посол России в Таджикистане, в 1998-1999 годах министр по национальной политике:
— На Кавказе нет субъектов, только объекты. Ни одна республика не проводит собственную политику. В объединении на этой стадии я не вижу смысла — если в собственном доме бардак, зачем бардак делать общим? Укрупнение модно, но заставь дурака Богу молиться, он лоб расшибет.