Вчера Борису Гребенщикову исполнилось 40 лет. Юбилею рок-музыканта предшествовали 8 концертов в обеих российских столицах. Московская часть проходила 23-26 октября на сцене Театра эстрады в рамках акции "Музыка игры" фирмы Fee Lee, при содействии Группы Товарищей "Добролет".
Оригинального названия у юбилейной программы "Аквариума" не было. А жаль. В ней многое не случайно, поэтому имя могло бы быть созвучным и мифологии Дома на набережной — архитектурного детища Бориса Иофана, и названию Театра эстрады, и его интерьерам. Итоговая программа — "Из песен разных лет". С такой афишей почти четверть века выступал Александр Вертинский. Упоминание его имени тоже не случайно: романс Вертинского "Китайская акварель" на стихи Гумилева, записанный "Аквариумом" в 1988 году под названием "Китай", — это некий лексикон, во многом исчерпывающий источники и составные части двадцатилетнего творчества БГ:
романс — камерное произведение для голоса с сопровождением, один из ведущих бытовых жанров эпохи романтизма;
романсы Вертинского — изысканно-интимные музыкальные новеллы, отличающиеся индивидуальной нюансировкой традиционных интонаций;
китайская акварель — натуральные краски, просвечивающие сквозь тон и фактуру основы;
стихи Гумилева — образец лирики декадентской эпохи, в которой наиболее четко высказана идея "экзотического сна" как альтернативы грубой реальности;
Китай — родина философско-религиозных учений Лао Цзы, Конфуция и одной из разновидностей буддизма. И так далее.
Что концерты добавляют к этому перечню? Характерный брутальный тенор, что называется, "с трещинкой". Некоторое знакомство его обладателя с диссонансами и tempo rubato, которое он, к сожалению, робко и редко демонстрирует на фоне гитарных аккордов и физиологического ритма на две или четыре четверти. Все еще прослушивающийся блюзовый лад, совершенно по-русски сочетавший раньше в песнях БГ меланхолию с энергетическим напором, от которого сегодняшний "Аквариум" с маниакальным упорством уходит в "лад баллад". Правда, монотонность программы в Театре эстрады выглядит действительно программной: внятное и земное "дважды два — четыре" подводит в ней закономерный итог всех загадочных и возвышенных "дважды два — пять".
Другие составы работали с БГ тоньше, создавая ему как солисту столь необходимое окружение, играющее короля. "Рок-минимализм" новой группы привел к тому, что часть свиты играет только себя и очень громко. Но полнота звука, как известно, не достигается его простым форсированием. Медитативные, как бы сонные и сладко-красивые аранжировки акустического "Аквариума" в середине 80-х восполняли отсутствие мелодического разнообразия песен БГ. Сегодня плоское звучание гитары-соло и ударных этого не делает. Подлинный рок-н-ролльный, жесткий и сексуальный drive идет только от бас-гитары (Александр Титов) и, конечно, солирующего голоса. Однако бессмысленно сравнивать разные составы "Аквариума", поскольку он давно уже стал не образом жизни, а idee-fix, воплощенной в ее идеале — БГ. За 20 лет эта идея, похоже, высказана до конца, и повредить ей ничье высказывание уже не сможет. Ничье, кроме слов самого идеала, с неосторожной щедростью бросающего фразы типа: "книг я давно не читаю", "информацию я получаю из Космоса", "меня ведет Ангел" и т.п.
Сегодня БГ, повторивший однажды за Девидом Боуи, что рок-н-ролл мертв, а потом отдавший должное всем его разновидностям (от punk до folk), остается странной фигурой в мире рок-музыки — каммерзингером, поющим для "избранных". Не потому, что его тексты одинаково невнятны для тех, кто не отличает Лао Цзы от Аполлинера, и для тех, кто отличает. А оттого, что его "антидемократическое" творчество, поставленное на поток масс-культуры по закону парадокса и волею случая, изначально было салонным и камерным.
Сегодня БГ, объявлявший себя последним сексуальным символом эпохи, забавным анекдотом, drop out man, etc., остается тем, кем сделал себя сам: ходячим мифом, которому по долгу службы приходится выступать в роли массовика-затейника. Эта роль ему больше не нравится. Но он явно готов играть следующую, сменив "улыбку фавна" (Андрей Вознесенский) на улыбку Чеширского кота. Не выйдя на поклоны к "не своей" публике и растворившись в свете одинокого прожектора, сорокалетний БГ отправился путешествовать в горы Непала — своего "Небесного града Ерусалима". Возможно, "красавец-Дубровский" (из лучшей песни программы) и БГ — одно лицо. Но чаще он действительно похож на "архангела с картонной трубой". И ту и другую роль БГ играет одновременно, по-видимому, создавая новый миф о себе. Ну и Бог с ним.
ИРИНА Ъ-ЛЮБАРСКАЯ