Автор песен "Ночное рандеву" и "Замыкая круг" Крис Кельми отметил 50-летие концертом в ГЦКЗ "Россия". БОРИС Ъ-БАРАБАНОВ восхищался скромностью юбиляра.
В концерте, посвященном 50-летию Криса Кельми, не приняла участия добрая половина артистов, заявленных в афишах. Не было ни Андрея Макаревича, ни Александра Барыкина, ни Константина Никольского. Не было и двух групп, само появление которых где-либо было бы сенсацией: на сцену не вышли ни древняя московская команда "Високосное лето", ни активно воссоединяющийся этим летом "Автограф". В принципе это нормальная ситуация для Москвы, когда в крупном концертном зале идет сборный концерт со съемкой для крупного телеканала, а зрители не просто выполняют функцию бесплатной массовки — сами еще билеты покупают. Ни одного случая, скажем, претензий к организаторам со стороны зрителей мне неизвестно. Вот и на юбилее господина Кельми лишь раз кто-то крикнул: "'Автограф' давай! 'Високосное лето'!"
На сцене большую часть времени находились члены той специфической когорты наших поп-артистов, которые по какой-то непонятной инерции все еще с упорством ассоциируют себя с рок-н-роллом и живым исполнением. Но в ГЦКЗ "Россия" к живому звуку было подготовлено мало что. Судя по всему, звукорежиссер не был осведомлен, когда и какой микрофон должен работать, музыканты недовольно гримасничали по поводу звука. И тем не менее исполнили по паре своих хитов. Алексей Глызин — "Волю — неволю", Владимир Пресняков-младший — "Замок из дождя", Владимир Маркин — "Я готов целовать песок", "Рондо" — "Я буду помнить". Явились народу и "генералы". Олег Газманов прочитал стих с рифмой "вечность — беспечность", а потом в сопровождении аккомпанирующих фриков выдал слоновью дозу патриотизма, исполнив чуть ли не гимн "Я рожден в Советском Союзе" со словами "Украина и Крым, Беларусь и Молдова — это моя страна". Немного погодя на сцене появился стремительно тучнеющий Александр Градский, который долго препирался со звукорежиссером по поводу звучания гитары и голоса, а потом рубанул песни протеста двадцатилетней давности — "Антиперестроечный блюз" и "Мы не ждали перемен". Тексты про "мразь телевизионную" и "новый зад", который "к языку верноподданных ближе", безусловно, с годами только прибавили в актуальности. И ему, и господину Газманову аудитория хлопала от души.
Было впечатление невероятного сумбура и абсолютно неподготовленного действа, несмотря на слова о том, как важен для юбиляра этот концерт и как долго он к нему шел. Почему именно эти песни именно в этом сочетании? Почему практически никто не поет песен господина Кельми, а лупят свое, а единственный, кто решился спеть что-то из юбиляра, Сосо Павлиашвили, настолько не попал в тональность, что номер пришлось с извинениями переснимать? Почему "старенькое", из времен "Автографа" и "Рок-ателье", звучит только в записи? Все эти вопросы остались без ответов. Юбиляр спел в общей сложности песен пять-шесть, на сцене по большей части отсутствовал или, запыхавшись, подбегал к очередному гостю, чтобы подстучать на бубне или подбренчать на неслышной гитаре, так что можно было предположить, что между выступлениями он успевал смотаться в другой зал, чтобы принять участие в аналогичной солянке у кого-то другого.