выставка фото
В Берлине в Мартин-Гропиус-Бау проходит ретроспектива Анри Картье-Брессона. Самые знаменитые его фотографии рассматривала ВИКТОРИЯ Ъ-МУСВИК.На огромном экране в одном из залов берлинского музея Мартин-Гропиус-Бау — благообразный седовласый человек. Он очень немолод, выглядит усталым, закрывает лицо ладонью и просит приглушить слишком резкий, бьющий в глаза свет софитов. Однако неожиданно в ответ на вопрос интервьюера его глаза зажигаются интересом, лицо оживает, он начинает бурно жестикулировать: "Что такое для меня фотография? Это всепроникающая страсть, навязчивое желание быть везде, быть в нескольких местах одновременно. Но это очень спокойная страсть, дающая умиротворение".
Человек на экране — Анри Картье-Брессон, один из самых знаменитых фотографов XX века. Фильм о нем был снят к его 95-летию, широко отмечавшемуся в августе прошлого года по всему миру. Зрители в битком набитом зале — это люди, пришедшие на его ретроспективу, прошедшую в прошлом году в Париже, и теперь вот добравшуюся до Берлина (и так бы хотелось надеяться, что мы увидим ее и в России). Слова же о "спокойной страсти" не звучат тривиальной игрой слов, произнесенных просто потому, что надо же что-то сказать в камеру, пустым оксюмороном, а вполне могли бы стать эпиграфом к истории его жизни.
Это хорошо понимаешь, проходя по залам Мартин-Гропиус-Бау, делящим творческое наследие Картье-Брессона по жанрам, странам, периодам. В эту с удивительной тщательностью и даже любовью отобранную экспозицию, подготовленную в 2003 году парижским Фондом Картье-Брессона и французской Национальной библиотекой, вошли все самые знаменитые его снимки, многие из которых стали символом ушедшей эпохи. От самых первых кадров, сделанных в тридцатых в Африке и Испании, до его советского репортажа 1972 года (второго, первый раз он был в СССР в 1954-м) и самых поздних работ.
В основе ретроспективы — коллекция фотографий, подаренная Картье-Брессоном французской Национальной библиотеке в 1976 году, плюс более поздние ее пополнения, всего около 300 снимков. В основном поздние отпечатки довольно большого размера: Картье-Брессон сознательно отстранялся от процесса печати своих фотографий, поэтому так называемых винтажей в его наследии вообще крайне мало. Плюс несколько ранних отпечатков, книги и журналы, в которых он публиковался, отдельный зал рисунков, доказывающих, что уроки художника и критика Андре Лота, у которого Картье-Брессон учился в юности, не пропали даром. А также несколько витрин фотографий из семейного альбома (на которых маленький Картье-Брессон удивительно похож на милую застенчивую девочку) и сделанные знаменитыми коллегами (например, Маном Рэем) его портреты.
Портретов, впрочем, мало: в зрелом возрасте Картье-Брессон не любил, когда его фотографировали, а на церемонии вручения очередной фотографической награды как-то заслонил лицо от репортеров листом бумаги. И собственную камеру, приобретенную в начале тридцатых 35-миллиметровую Leica, он всячески старался сделать незаметной: заклеивал черной лентой слишком блестящие части, прятал камеру под платком. И дело здесь не только в той жажде подсматривания, которая движет каждым фотографом (да и человеком вообще: вспомним его героев, подглядывающих за чем-то или кем-то в дырочку в заборе) или особой личной скромности Картье-Брессона, которую отмечали многие его коллеги, а во всей его концепции фотографии. Особый такт в подходе к миру вокруг, и особенно к его жителям, в сочетании с разрабатываемой им идеей "решающего момента" давал редкие по силе кадры, шедевры street photogrpahy — вроде снимка мужчины, перепрыгивающего лужу на вокзале Сен-Лазар, представителей мидл-класса на пикнике или спящей в поезде румынской парочки. Интерес, а временами и острая жалость к каждому человеку, смотрящему в объектив его фотоаппарата, в сочетании с безжалостно-ироничным, отстраняющим взглядом на мир — вот секрет его шедевров, показываемых сейчас в нескольких залах Мартин-Гропиус-Бау.