Шестерка против тузов

Полоса 080 Номер № 42(397) от 29.10.2002
Шестерка против тузов
Вальтер ван Бейрендонк, взрослый и именитый дизайнер, продолжает играть мультяшными образами
       На VII европейском параде авангардных коллекций "Альбомода-2002", прошедшем недавно в Москве, один из дней был целиком посвящен бельгийским дизайнерам. О том, как сформировались понятия "бельгийский феномен" и "антверпенская шестерка", рассказывает корреспондент "Денег"  Аделя Фатехова.
Молодые дикари
       В середине 80-х на смену японским авангардистам пришли бельгийские. О студентах антверпенской Королевской академии изящных искусств, впервые показавших в 1985 году в Лондоне свои коллекции, сразу заговорили как о новом явлении в моде, а об Антверпене — как о новой мировой столице моды. Критики сразу окрестили компанию антверпенской шестеркой: тогда еще ни у кого не было привычки выговаривать и запоминать трудные бельгийские фамилии. Впрочем, в 1985 году сокурсники Анн Демельмейстер, Дирк Биккембергс, Мартин Маржела, Вальтер ван Бейрендонк, Жозеф Мельхиор Тимистер и Дрис ван Нотен действительно были командой.
       Студентам, даже бельгийским, нелегко было устроить показ в Лондоне. Им пришлось в складчину нанимать фургон для перевозки одежды и оплачивать расходы, связанные с самим дефиле. Они держались друг друга и общей идеологии: создавали нонконформистскую моду, балансируя на грани между одеждой и арт-объектом.
       После первого же показа их нарекли молодыми дикарями — за приверженность к эстетике незавершенного и интерес к отдельному предмету. "Мы и не ставим себе цель создавать целостный облик",— прокомментировал критику Дрис ван Нотен. "Шестерку" не смущало и сравнение их творчества с японскими авангардистами. "Все мы дети Реи Кавакубо и Йоджи Ямамото",— не стесняясь, признавался Мартин Маржела. Преемниками японцев их считали за любовь к черному. "Антицвет", возрожденный Ямамото, стал ведущим в их коллекциях и оказался идеальным для экспериментов с силуэтом.
В своей "футбольной" коллекции Дирк Биккембергс еще раз продемонстрировал, что всем другим материалам предпочитает кожу
"Антверпенцев" называли радикальными, бескомпромиссными авангардистами и с вожделением ждали их новых выходок. И бельгийцы удовлетворили это желание сполна. "Хотеть понравиться значит потерять себя",— провозгласила Анн Демельмейстер. Это заявление не было воспринято всерьез. Но "антверпенцы" действительно вдруг отказались от своей популярности — перестали давать интервью и сотрудничать с журналистами, а выходить к публике на поклон стало оскорбительной для дизайнера выходкой. Мартин Маржела даже запретил себя фотографировать. Свои показы бельгийские бунтовщики стали проводить на дальних станциях метро, в складских помещениях или в ночлежках. Вальтер ван Бейрендонк даже осмелился на высказывание "Мода мертва", угрожая жестокой расправой с ней. С тех пор он создает коллекции, подписываясь не собственным именем, а многозначительными псевдонимами вроде Aesthetic terrorist ("Эстетический террорист") или Wild & Lethal Trash ("Дико убойное барахло"). Мартин Маржела пошел дальше своего коллеги. Свои модели он стал украшать пустой этикеткой — просто кусочком белой ткани, пришитым крупными белыми стежками. Впрочем, возможно, на этот шаг его подтолкнуло неприятие появившихся "логоманий" — гуччимании, арманимании, прадомании...
       
Коммерческий авангард
       Выходки "антверпенцев" сделали их еще более знаменитыми. Сложилась какая-то парадоксальная ситуация: противопоставляя себя коммерческим модным домам, бельгийские авангардисты сами стали очень успешными и, что удивительно, востребованными этими самыми буржуазными домами.
Жозеф Мельхиор Тимистер (который на самом деле не бельгиец, а голландец, впрочем, честно закончивший антверпенскую Академию искусств и действительно состоявший в "антверпенской шестерке"), например, невзирая на похвалы критиков, свернул работу над собственной коллекцией после приглашения стать главным дизайнером дома Balensiaga. В этой должности он проработал в 1992-1997 годах, а в 1999-м был приглашен создавать pret-a-porter у Genny. Самому радикальному из шестерки авангардистов, Мартину Маржеле, весьма консервативный дом Hermes вдруг доверил в 1997 году создание женской коллекции. И Мартин Маржела неожиданно для всех согласился на предложение. Самое удивительное, что это сотрудничество длится до сих пор.
       Остальные успешно работают над собственными марками. Анн Демельмейстер, например, стала культовой фигурой, получив звание "Жиль Сандер и Джорджо Армани нашего времени". А Дрис ван Нотен позволил себе высказывание, которое раньше было бы воспринято по меньшей мере как издевательство. "Все мы дети Коко Шанель,— заявил он, забыв почему-то про Ямамото и Кавакубо.— Она полностью изменила нашу манеру одеваться и вести себя, создала повседневную комфортную одежду и мальчишеский стиль, такой женственный и соблазнительный". Вальтер ван Бейрендонк вдруг признается теперь в интервью, что полон уважения к людям. Впрочем, Дирк Биккембергс позволил себе высказывание, цитируемое по сей день: он заявил, что "женат на моде". Неудивительно, что сегодня он вовсю проводит успешные рекламные кампании в Италии.
       
Из студентов в классики
       Впрочем, это не значит, что выходцы из антверпенской шестерки стали создавать, по сути, коммерческие коллекции. Мартин Маржела, не только в коллекциях Martin Margiela, но и под лейблом Hermes не изменяет своему стилю. Он продолжает эксплуатировать любимые темы: винтаж и гранж. Его почерк — это использование фрагментов старых вещей, великоватая верхняя одежда, кожаные сапоги-чулки до середины бедра, швы наружу и открывающаяся подкладка, а также смещенные линии талии, плеч и вырезов для рукавов.
       Для Жозефа Тимистера знаковой стала коллекция "Жизнь", в которой он предложил многочисленные интерпретации греческого хитона. Усовершенствовав крой, используя асимметричные линии и щедрую цветовую гамму, он сделал эту древнюю одежду бестселлером современной моды. Впрочем, он играет с вещами разных эпох, ни на минуту не забывая и о любимой теме загадочного Востока, предлагающей дзюдоистские пояса, расклешенные рукава и силуэт кимоно.
       Восточная тематика остается близка и Дрису ван Нотену, который первым из "шестерки" начал самостоятельную деятельность. Он не отказывается от вышивки, шалей, бесшовных индийских юбок из цельного полотна, надетых поверх брюк, индонезийских саронгов под жакетами.
Неброские цвета, практичность и сдержанность в фасонах — излюбленные приемы Вероник Бранкин
Дирк Биккембергс продолжает демонстрировать приверженность к деталям: он продумывает каждую мелочь. В его коллекциях всегда присутствуют грубые материалы, много кожи, жесткие резаные линии и обилие мужественных штрихов. Коллекция, показанная им в Москве, тому подтверждение. Она полностью посвящена футбольной тематике. Многоугольник, заимствованный Дирком у футбольного мяча, и сам футбольный мяч нашли свое место в каждой модели.
       Вальтер ван Бейрендонк остается верен своему "мультяшному" стилю, игре в виртуальность и комиксы. А кто еще, если не мультипликационный персонаж, решит облачиться в меховые штаны в сочетании с оранжевым пиджаком, гипюровые чулки грабителей, которые положено носить на голове, и старомодные рубашки с воротниками "собачьи уши"? Кстати, в коллекции, показанной на "Альбомоде", Вальтер усовершенствовал эти рубашки. Под воротником завязал гипертрофированный галстук, да и сами "уши" увеличил до размеров, возможных только в комиксе.
       Однако самой успешной среди "антверпенцев" вопреки законам моды остается Анн Демельмейстер. Ее творчество всегда было связано с экспериментами вокруг техники кроя. Но если сначала Анн делала модели по эскизам, то сегодня она создает вещи муляжным методом — на основе квадратного отреза белой ткани. Творчество Анн сконцентрировано на работе по превращению классических моделей в авангардные: почти в каждой коллекции она заново придумывает черные брюки, жакеты и белые рубашки. Брюки, подвязанные грубой веревкой, в сочетании с топом из нескольких перьев — ее хит образца 1992 года. А коллекция, датированная 1997-м, в которой присутствуют белые сорочки, готовые в любой момент соскользнуть с плеч, и широкие брюки, еле удерживающиеся на бедрах, стала одной из самых копируемых в истории моды. Для того чтобы носить одежду Ann Demeulemeester, иногда требуются инструкции специалиста!
       В общем, сегодня шестеро из Антверпена чувствуют и ведут себя, как положено маститым учителям. Благо, и ученики у них под стать. Например, Оливье Тейскенс, который в 22 года уже отказался от общения с журналистами. Впрочем, после того, как Мадонна появилась на одном из "Оскаров" в его платье-пальто из черного сатина, реклама ему не нужна. Другой молодой бельгийский дизайнер, Вероник Бранкин, считает своим учителем Вальтера ван Бейрендонка, но в общении с журналистами берет пример с Маржелы и предпочитает давать интервью по факсу (впрочем, для "Денег" она сделала исключение), а о фотосессии с ее участием не может быть и речи.
       VII европейский парад "Альбомода-2002" был организован маркой Face Fashion при поддержке Британского совета, BMW, Alldays, Schweppes, Aldo Coppola, "Мира Аэрофлота", "Персоны".
       
       
        
ИСТОРИЯ КОСТЮМА
       
Реинкарнация Коко Шанель
     Вместе с бунтовщиками из нашумевшей антверпенской шестерки Дирком Биккембергсом и Вальтером ван Бейрендонком бельгийский день на "Альбомоде-2002" представляла молодой дизайнер Вероник Бранкин. Интервью, которое Вероник Бранкин дала корреспонденту "Денег" Аделе Фатеховой после показа, началось с отказа фотографироваться.
       
— Почему вы отказываетесь фотографироваться?
       — Просто мне не нравится, как я получаюсь на фотографиях. Я чувствую себя некомфортно перед фотокамерой. Я — это мои коллекции, мои показы, мои модели. Фотографировать нужно их.
       — Каждую новую коллекцию дизайнеры обычно сопровождают красивой легендой. Вы придумываете истории?
       — Я вас разочарую. За моими коллекциями не стоят романтические легенды, я не задаю тему своим фантазиям. Тем более, я не рассказываю красивых историй о том, как создается одежда. Моя коллекция — отражение моего внутреннего мира. Это, если хотите, мой дневник, в котором отражены все мои ощущения, переживания, чувства.
       — Что сейчас в вашем дневнике?
       — Сейчас я размышляю о сложности женской натуры, о ее разносторонней сущности, о том, что женщина может быть и очень хрупкой, и очень сильной. В своей коллекции я пытаюсь с помощью игры теней и света подчеркнуть ее сильные и слабые стороны, показать женскую сущность.
       — Вас уже назвали реинкарнацией Коко Шанель. Вас не смущает это сравнение?
       — Это очень лестный комплимент. Этой женщиной я восхищаюсь. Коко Шанель, безусловно, очень многого добилась как модельер; ее имя по значимости стоит одним из первых в истории моды. Но еще важно, что она сумела заявить о себе в то время, когда женщинам многое было просто недоступно. Что еще меня с ней роднит — это общая эстетика. Я так же, как Коко Шанель, люблю создавать элегантные и одновременно практичные вещи.
       — Говорят, среди ваших клиентов члены британской королевской семьи. Вам важно знать, кто носит вашу одежду?
       — Мои вещи продаются в 19 магазинах и торговых точках по всему миру: в Америке, Европе, Японии, даже в России. Но о королевской семье не слышала. На самом деле для меня не имеет значения цвет кожи, национальность, статус или возраст женщины, выбирающей мои вещи. Она может быть высокой блондинкой, моделью. А может ею и не быть. Все, что я знаю о своих покупательницах,— это женщины, которым важен комфорт и элегантность. Еще я знаю, что они не носят яркие золотые украшения и не выносят гламурного стиля в одежде.
       — Вы участвовали в акции "Дизайнеры делают джинсы". Какое место джинсы занимают в вашем творчестве и вашем гардеробе?
       — Я очень люблю джинсы. Я надеваю их, когда должна выглядеть универсальной. Что же касается моды, то сегодня к джинсам отношение изменилось. В 70-е джинсы олицетворяли крик "Waw!", это был протест. Сегодня это лишь униформа.
       — Вы считаете нормальным то, что дизайнерская вещь стоит несколько сотен, а то и тысяч долларов?
       — Это не мной придумано. Высокая мода и фэшн-индустрия вообще всегда работали на людей с достатком выше среднего уровня. Эта цена, которую приходится платить за качество. Мы, например, шьем вещи только в Бельгии у высокооплачиваемых профессионалов и никогда не делаем этого за копейки в Гонконге или Турции.
       — Бельгийская мода уже стала явлением. По-вашему, существует у моды национальность — американская, европейская, японская?
       — Я не думаю, что можно так говорить. Но, безусловно, существует разница между Миланом, Парижем и Нью-Йорком. Мне ближе Париж. Этот город более открыт для молодых дизайнеров, альтернативных идей. В Милане, мне кажется, мода рассматривается больше с точки зрения бизнеса. В Нью-Йорке то же самое, здесь главное звезды, бизнес и деньги.
       — К своей работе вы относитесь как к бизнесу или только как к возможности самовыражения?
       — Естественно, когда я начинала, я не думала о бизнесе вообще. Я создавала вещи, коллекции, потому что не могла не создавать их. Как устроен модный мир, я поняла после поездки в Париж. Я поняла, что для того, чтобы существовать, зарабатывать, нужно уметь продавать свои вещи. Мне пришлось задуматься и об этой стороне своей работы. И я не могу сказать, что мне это не понравилось. Бизнес мне не чужд. К счастью, у меня замечательная команда, которая в большей степени, чем я, занимается деловой стороной нашей работы.
       — Вы готовы рассмотреть предложение респектабельного модного дома относительно должности главного дизайнера?
       — И да и нет. Сейчас для меня важно развивать и продвигать свой собственный брэнд. А работа с большим домом привлекает меня прежде всего из-за возможности создавать коллекцию haute couture, работать над созданием новых материалов, разрабатывать линию аксессуаров. Сегодня мне это недоступно, это очень дорогое удовольствие. Поэтому для меня это было бы хорошим опытом. Но принять предложение о работе я могу только от дома, философия которого будет мне близка. Соглашаться же на маскарад, только для того чтобы стать более известной или заработать большие деньги, я не стану.
       — Не назовете ли дома, философия которых вам близка и предложения которых вы готовы рассмотреть?
— Буду последовательной. Это Chanel.
       
       
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...