Председатель комитета экономического развития и торговли администрации Калининградской области ВИТАЛИЙ ЖДАНОВ считает, что в сепаратизме калининградцев обвиняют недобросовестные конкуренты из других регионов России, которые хотят лишить анклав всех таможенных льгот. На самом деле, как он объяснил в интервью корреспонденту Ъ ВЛАДИМИРУ Ъ-ЖУКОВУ, Калининград — форпост России. И благодаря федеральному центру за последний год экономическая ситуация здесь существенно улучшилась.
— Насколько, с вашей точки зрения, реален калининградский сепаратизм?
— Калининградский сепаратизм — это миф, как и другие мифы о регионе: "черная дыра", "германизация территории". Все эти мифы — средства ведения недобросовестной конкурентной борьбы между регионами России. Несомненно стремление жителей области к дебюрократизации. Мы часто бываем за рубежом, имеем деловые связи с партнерами в ЕС. У нас более ярко выражена приверженность демократическим принципам, чем в других областях России. И поэтому многих нервирует наша независимость от произвола федеральной бюрократии.— Как федеральный центр строил свою политику по отношению к Калининградской области в последние десять лет?
— Политика центра по отношению к Калининградской области была следующей. Прежде всего декларировалось, что Калининград — это территория России, ее экономический и оборонный форпост. В условиях дефицита бюджета не было иной возможности компенсировать транспортные издержки территории, кроме как создать компенсационный механизм, основанный на режиме "свободной таможенной зоны". Сюда ввозилась импортная продукция без обложения таможенными пошлинами. Это позволило насытить внутренний рынок и произвести частичную реструктуризацию экономики. Появились новые отрасли промышленности, которых ранее здесь не было. Например, появилась мебельная промышленность, автомобилестроение, предприятия по переработке пищевого сырья. В то же время ранее традиционные отрасли — рыбохозяйственный комплекс, предприятия ВПК — пришли в упадок.
— Сохраняет ли Москва контроль за политическими процессами вокруг области?
— МИД России всегда держал под контролем процесс расширения ЕС. Но проблема Калининградской области в контексте расширения ЕС, ужесточения визовых правил, а также условий транзита стала активно обсуждаться только с 1999 года. Однако прецеденты устранения таких ограничений уже были. Например, в Западном Берлине был поезд, который позволял гражданам ФРГ свободно приезжать в Западный Берлин. Поезд шел в режиме "закрытого вагона".
— Есть ли сейчас проблемы между федеральным центром и местной властью?
— У нас очень маленькая и реактивная экономика. Реактивность в принципе полезна. Она полезна для федерального центра, который сразу же получает сигнальную информацию о новациях, которые они предложили. В "большой" же России результат нововведения становится ясным в лучшем случае через год. У нас же даже самые малые изменения в законодательстве проявляются спустя две недели. Поэтому можно быстро принимать корректирующие решения. Важно, чтобы реакция была быстрой и адекватной ситуации.
— Каковы ожидаемые последствия принятия Таможенного кодекса без учета интересов Калининградской области?
— Есть два аспекта проблемы: таможня как фискальный инструмент и как институт контроля за партиями товаров. Если говорить о контроле за грузопотоком, то здесь технология отработана. С фискальной точки зрения федеральный центр утверждает, что калининградские предприятия находятся в привилегированном положении и не платят положенного в бюджет. Но приведение таможенного законодательства в Калининградской области к общероссийским стандартам приведет к гибели производств в области.
Однако дело не только в таможенном законодательстве. Необходимы меры по компенсации жителям анклавного статуса области. В частности, надо расширять самоуправление.
— Не слишком ли запоздалыми являются меры по реструктуризации экономики области?
— Всегда хотелось бы, чтобы решение вопросов происходило побыстрее. В данном случае проблема достаточно сложна для быстрых решений. Я считаю, что с момента вступления Владимира Путина на президентский пост внимание к Калининградской области значительно возросло. Особенно это заметно в сфере транспорта и энергетики. А работу министерства Германа Грефа вообще трудно переоценить.
— Не напоминает ли ситуация в Калининградской области прибалтийский кризис конца 1980-х годов?
— Если сравнивать ситуацию с Прибалтикой конца 1980-х — начала 1990-х годов, то там была понятная и ясная политика федерального центра. Уже в 1989 году было понятно, как будет развиваться ситуация с самоопределением трех балтийских республик. У нас же нет никакой социальной, национальной и политической базы для отделения области от остальной России.