Так высоко оценивает результаты эксперимента по введению в России единого государственного экзамена министр образования ВЛАДИМИР ФИЛИППОВ. В интервью обозревателю Ъ КОНСТАНТИНУ Ъ-СМИРНОВУ он подробно рассказал о том, чему, как и за какие деньги будут учить в России после проведения реформы образования.
— Концепцию реформы образования предполагалось обсудить на заседании правительства еще 4 октября, однако сроки были сдвинуты на 25 октября. В чем причина промедления?
— Официально никогда ни в одном правительственном документе не фиксировалось, чтобы вопрос о реформе образования был рассмотрен 4 октября. Единственная официальная дата — 25 октября. Поэтому, строго говоря, не было никакого переноса. Однако было вполне естественное желание обсудить реформу образования в преддверии Дня учителя, приходящегося на первое воскресенье октября, то есть на 7 октября. Но главное не сроки. Вот Юрий Лужков опасался, что правительство примет какое-то другое решение по проблеме образования и не обратит внимания на мнение Госсовета. Президент его успокоил: "Правительство должно реализовать основные направления одобренного на заседании Госсовета документа". Поэтому наша задача — подтвердить и конкретизировать основные положения реформы образования, которые были одобрены членами Госсовета в августе. Конечно, речь не идет о полном текстуальном совпадении. Все-таки Госсовет обсуждал доклад "Образовательная политика России на современном этапе", а правительство должно одобрить "Концепцию модернизации российского образования".— Каковы основные идеи вашей концепции?
— Первое — это возвращение государства в систему образования. И по линии ответственности за учебники, и по линии контроля за качеством образования, и по линии гарантий бесплатного образования. Второй ключевой вопрос — это отношение к статусу учителя. Настала пора вернуть учителю достойное положение в обществе и для начала повысить ему зарплату примерно в два раза. Третий вопрос — кто будет содержать школы. Сейчас это бремя фактически лежит на муниципальных бюджетах. В принципе это правильный подход, но пока местные бюджеты просто не тянут. Значит, нужен компромиссный вариант. Например, выплаты зарплат учителям и обеспечение учебного процесса возложить на бюджеты субъектов федерации. Правда, здесь нужно разрешить юридическую коллизию: за финансирование по закону отвечает собственник, то есть муниципалитет. В целом же, как это, кстати, и подчеркивалось на августовском заседании Госсовета, реформа образования должна быть направлена на расширение доступности образования, повышение его качества (а то в последнее время появилось множество негосударственных вузов, филиалов и т. п.) и обеспечение эффективности вложенных в образование бюджетных средств.
— Не слишком ли много государства будет у нас в образовании?
— Хороший вопрос. Однако, например, левые в Думе обвиняют нас в излишней либерализации. И они правы. Реформа образования базируется на массе вполне либеральных принципов. Первое — это введение нормативно-подушевого финансирования в общем среднем образовании. Эксперимент проведен, в частности, в рамках займа Всемирного банка в Чувашии, Самарской и Ярославской областях. Второе — отказ от советской по существу системы финансирования высшего образования, основанной на так называемом плане приема. Мы утверждаем план приема в вузы и финансируем вузы фактически по определенному расчетному коэффициенту, совершенно не зависимому от рыночной конъюнктуры специальности, от стоимости программ и т. д. Поэтому мы пытаемся ввести финансирование образования с помощью государственных именных финансовых обязательств, чтобы человек, получив свою долю денег на высшее образование, сам бы приносил их в вуз. Кроме того, будет резко расширена финансово-хозяйственная автономия вузов. В общем, дело не в идеологии, а в разумности и прагматичности предлагаемых нововведений.
— А как вы оцениваете эффективность единого госэкзамена, эксперимент по введению которого в пяти регионах вызвал много противоречивых откликов?
— Говорят, что мы перенимаем исключительно западный опыт. Так вот, я специально возил ректоров не за Запад, а на Юг — в Египет, на Восток — в Китай, где единый госэкзамен введен уже 20 лет назад. Мы остались в числе всего лишь 20% стран, которые исповедуют старую двойственную систему выпускных экзаменов в школе и вступительных экзаменов в вузы. Экзамены должны проводиться вне стен школы и вне стен вуза. И дело здесь не столько в искоренении коррупции, сколько в том, чтобы наши аттестаты и дипломы признавались во всем мире. А что сейчас получается? Приезжают иностранные специалисты и просят показать какой-нибудь аттестат. Все вроде бы неплохо, сплошные пятерки и четверки. Но кто-нибудь непременно поинтересуется, кто этому выпускнику поставил "четыре" по физике. Мы отвечаем: "Марья Васильевна, она очень хорошая 'физичка'".— "Ну нет,— отвечают нам.— Это она сама себе оценку поставила!" А нужно, чтобы оценку ставила независимая госкомиссия. Тогда и за рубежом не будет вопросов к нашим аттестатам.
— Какова судьба первых выпускников, испытавших на себе, что такое единый госэкзамен?
— В этом году 19 выпускников из Чувашии, не выезжая из республики, поступили в Высшую школу экономики. Раньше, как сказал президент Николай Федоров, никто из них просто бы не решился поехать в Москву, чтобы поступать в ВШЭ.
— Неплохо бы через год узнать, не отчислили ли их.
— 20 регионов уже попросили нас распространить и на них эксперимент по единому госэкзамену. Мы, правда, чтобы лучше его организовать, ограничимся в будущем году 12. А вообще единый госэкзамен и получаемые по его итогам государственные именные финансовые обязательства резко расширяют возможности абитуриентов по поступлению в вузы. Выпускники свои баллы могут заслать в сколь угодное число вузов, и даже если набрано не так уж много баллов, всегда найдется институт, который с радостью возьмет того или иного выпускника. А кого-то будут буквально рвать на части. Так что свобода выбора только возрастает. Кстати, итоги эксперимента выявили интересную закономерность. Количество разных оценок строго следует кривой Гаусса (я по специальности математик). Мало двоек и пятерок, но очень много троек и четверок. И это объективная картина.
— А что за странная история приключилась с учебниками истории? Ряд из них подвергся резкой критике на одном из недавних заседаний правительства.
— И за нее я очень благодарен коллегам. В этой области многое надо исправлять. Например, я настаиваю на том, чтобы Минобраз рекомендовал не более трех учебников по одному предмету. Нынешнее изобилие учебников только дезориентирует учителей и разоряет родителей. Кроме того, я полагаю, что на публикацию учебников нужно получать лицензию. Получается странная ситуация. Чтобы выпускать лекарства, лицензия нужна, а на производство духовной пищи — нет? Но здесь на нас оказывают огромное давление лоббисты. Не секрет, что выпуск учебников — очень прибыльное дело, и очередь тех, кто хочет получить штамп "Рекомендовано Минобразом", никогда не иссякает. Поэтому нам нужна поддержка правительства. А что касается конкретных цитат из учебников истории, то здесь тоже не все так просто. Вот министр культуры Михаил Швыдкой заметил: "Мы что, должны, как в советские времена, писать учебники, основанные на единой идеологии? Или мы должны отражать то, что у нас в обществе есть разные точки зрения?" Действительно, в одном из учебников было написано, что в обществе есть значительная доля населения, которая выступает за то, чтобы пересмотреть итоги приватизации. Вот не было бы этого настроения в обществе — не было бы и этой фразы.
— Если в школьном учебнике истории необходимо дать ту или иную оценку события, то это нужно делать хотя бы не столь прямолинейно, а иначе это просто непрофессионально. Авторы даже не попытались дать собственную научную оценку приватизации, а прикрылись лозунгами из левых газет.
— Тем не менее в учебниках истории должны быть отражены разные точки зрения. Надо писать и как левые понимают общественные процессы, и как правые. Вот распался Советский Союз. Плохо это или хорошо — оценку, во всяком случае однозначную, выставлять, может быть, еще рано. Но, по крайней мере, должны быть представлены две точки зрения на распад СССР. Или мы должны учить детей, что распад Советского Союза — это прекрасно?!