Парад программ продолжается. Сначала правительство обновило свою среднесрочную экономическую программу, потом совместно с ЦБ заявило о курсовой политике на 1997 год, вчера Сергей Дубинин огласил проект основных направлений денежной и кредитной политики в 1997 году. Высказались все, и на первый взгляд, картина выстраивается довольно стройная: общий якорь — федеральные бюджеты 1996 и 1997 годов — и общая цель — обеспечение экономического роста в будущем году в 2%. Однако на деле далеко не все программотворцы согласны друг с другом, да и сама политика ЦБ оказывается в ножницах: с одной стороны, планируется низкая инфляция, с другой — опережающий рост денежной массы.
У бьющих в последние дни фонтаном экономических программ есть два источника: во-первых, всем ясно, что нынешний бюджет ни под каким видом выполнен не будет, а значит, в экономической политике надо что-то менять. Во-вторых, осознанию этого факта в немалой степени способствуют недремлющие эмиссары МВФ.
Вывод следует такой: в экономической политике должен повышаться удельный вес решений, не принимаемых в пожарном порядке, а преследующих стратегические цели. Такие цели в проекте кредитно-денежной политики заявлены. Прежде всего в будущем году должна быть преодолена тенденция падения объемов производства. Такая цель подкрепляется наступлением ЦБ по всему экономическому фронту. Стимулированию инвестиций (без чего никакой подъем невозможен) должны служить в первую очередь достижение "низких положительных кредитных ставок" при сглаживании их колебаний и снижение объемов внутреннего заимствования (читай: снижение доходности ГКО).
Указанные меры действительно могут подтолкнуть инвестиции, но они описывают условия необходимые, но не достаточные. Низкие положительные ставки кредитов, например, означают низкую инфляцию. А по этому поводу позиция ЦБ неоднозначна. С одной стороны, ЦБ закладывает в свою кредитно-денежную политику вилку роста цен (10-13% в год), укладывающуюся в оценки бюджета-97. С другой, Сергей Дубинин прогнозирует рост денежной массы на 30%. Таким образом, в кредитно-денежной политике ожидается любопытный феномен: снижение инфляции при росте реальной денежной массы. ЦБ считает, что основа для такого развития денежного рынка заложена в 1996 году, объяснение же состоит в увеличении спроса на национальную валюту и замедлении обращения денег. В теории такое действительно возможно, а вот в то, что "отличительная черта 1996 года" — это отсутствие прямой зависимости между ростом денежной массы и инфляцией, верится с трудом. И не только нам. В среду первый вице-премьер Владимир Потанин был приглашен на заседание правления VIP-клуба, где рассказал недавним коллегам по бизнесу, как он оценивает текущее экономическое положение страны. В частности, он поделился такими наблюдениями: в октябре 1996 года денежная масса приросла "всего" на 2 трлн рублей, и инфляционный всплеск последовал незамедлительно: во второй неделе ноября темп роста цен удвоился. Кто в споре теоретика Сергея Дубинина с практиком Владимиром Потаниным окажется прав, мы узнаем в 1997 году, но одно не вызывает сомнений: любые уступки сторонникам увеличения денежной массы под предлогом борьбы с неплатежами (отметим, что эта острейшая проблема даже не названа в числе приоритетных направлений кредитно-денежной политики ЦБ) чреваты концептуальными отступлениями от проводимого экономического курса.
В ряду антиинфляционных мер, официально выдвигаемых ЦБ, — укрепление национальной валюты. ЦБ старается достичь того, чтобы номинальный курс доллара рос с некоторым запаздыванием по отношению к темпам внутренней инфляции. В наклонный валютный коридор, нарисованный правительством и ЦБ на 1997 год, однако, могут вписаться принципиально различные направления курсовой политики. Поэтому не стоит сбрасывать со счетов и такой ее сценарий: движение к все более жестко фиксированному курсу с периодическими девальвациями.
Подталкивание инвестиций в реальный сектор в соответствии с политикой, предложенной ЦБ, должно происходить по мере их выталкивания с финансового рынка. Стратегическая линия правительства и ЦБ в том, чтобы сблизить доходность ГКО и "еврооблигаций". Это уже происходит: по оценке Владимира Потанина, доходность ГКО упала до 13% (в середине 1996 года она доходила до 80%), роста же реальных инвестиций как не было, так и нет. Это ничуть не удивляет: до тех пор пока снижение доходности операций с государственными долговыми обязательствами не перешагнет некий рубеж, инвесторы не повернутся к реальному сектору (они не хотят терять ни 10, ни 5%). Но только манипуляций с ГКО совершенно недостаточно для того, чтобы инвесторы не только платонически поглядывали на возможность операций в реальном секторе. Нужна развернутая законодательная защита прав инвесторов, развитие инфраструктуры фондового рынка и, конечно, изменения в налоговом законодательстве. Все это ЦБ прекрасно известно, но в основные направления своей кредитно-денежной политики банк подготовку соответствующих предложений не заложил. А зря, это был прекрасный шанс подчеркнуть свой независимый статус и укрепить авторитет в банковском сообществе. Если же поддержка инвестиций в реальный сектор будет по-прежнему сводиться к снижению доходности ГКО, то оно может привести к совершенно обратным последствиям — в проигрыше оказываются как раз те, от кого и ждут инвестиций банки, значительную часть своих средств разместившие в ГКО.
ВАДИМ Ъ-БАРДИН