В Горагорском районе Чечни, который освободили федеральные войска, были обнаружены десятки заложников. Это были не военнопленные и не бизнесмены, похищенные с целью выкупа, а обыкновенные работяги, которых заманили сюда высокими заработками. Однако возвращаться на родину, как выяснила корреспондент Ъ ОЛЬГА Ъ-АЛЛЕНОВА, побывавшая в Горагорском районе, они не хотят.
Двое русских сидят в кошаре у селения Нижний Колаус.
42-летний Анатолий Смирнов, уроженец Архангельска, был осужден за воровство и, отсидев срок в колонии, не смог прописаться у матери в Москве. Решил уехать в Астрахань на рыбный промысел. На астраханском вокзале познакомился с тремя чеченцами, которые угостили его водкой. Очнулся Анатолий уже в Грозном.
После продажи в рабство жил в горном селе в Веденском районе. Работал в доме хозяина, пас домашний скот. "Хозяин меня часто бил, на ночь сажал в яму,— вспоминает Анатолий.— И я решил бежать". Поймали его быстро. Как попал в Нижний Колаус, Анатолий не помнит — от голода и побоев потерял сознание. Очнулся уже в кошаре недалеко от селения.
Борису Бызову 62 года. Родился и жил в Москве, но нужда заставила отправиться на заработки. В Ростове чеченцы, у которых Бызов проработал два года, предложили поехать в Чечню. Обещали хорошие деньги. Прошло уже десять лет с тех пор, как Бызов попал в Чечню. От первых хозяев решил бежать, но попал на тот же грозненский рынок. Самые тяжелые воспоминания связаны у него не с чеченцами, а с украинцем Александром, жившим в республике. "Он хуже зверя,— говорит Бызов.— Бил, на ночь цепью приковывал к столбу, чтобы я не сбежал".
Бызов в Чечне трудился не покладая рук. Строил дома, копал колодцы, арыки. "В конце зимы, когда появляется черемша, русских невольников со всего района под дулами автоматов сгоняли в горы собирать ее,— вспоминает Борис.— Норма — два ведра в день. Третье ведро можно было взять себе".
Последние четыре года Смирнов и Бызов живут у нового хозяина Хасана. Молодой рабовладелец признает, что русские хорошо работают. "Не знаю, что бы я без них делал",— говорит он. Денег за работу им не платит. "Зачем? — искренне удивляется Хасан.— Я их кормлю, у них есть крыша над головой, постель..." Крыша и постель — это крохотная каморка с двумя железными кроватями и печкой-буржуйкой.
С раннего утра Смирнов и Бызов выгоняют отары овец в горы, подальше от бурой почвы, мазутных лужиц и горящей нефтяной скважины — два месяца назад федералы сбросили на скважину бомбу. На не разрушенные войной мини-заводы по переработке нефти русских пленников не пускают. Хозяева там сами работают.
На вопрос, почему не уехал отсюда, Анатолий отвечает: "Куда ехать? Документы наши остались у тех, кто купил нас в Грозном. Бежать-то мы могли, но нас все равно бы поймали. Или попали бы к другим хозяевам. Наш хоть не бьет и кормит нормально..."
"Людей, находящихся и сегодня в положении заложников, на территории уже освобожденного района очень много,— говорит один из офицеров федеральных сил.— В Горагорском районе более 30 кошар. В каждой по два-три русских и украинских работника. Кто должен решать проблемы этих людей, неизвестно.
Двух заложников освободили мы сами. Владимир Тасиев уже уехал домой, в Рязанскую область. Офицеры заставили его хозяина, Исхана Дулдаева, заплатить работнику деньги. Три тысячи рублей — это, конечно, не компенсация за пять лет рабства. Но все же шаг к восстановлению справедливости. Вернул чеченец Владимиру и документы. Второму пленнику, Александру Скрябину, жителю Ставропольского края, не повезло: его документов не нашли. Он отправлен нами в Моздок. Оттуда его после проверки отпустят домой. Хотели освободить еще одного работника: этот человек жил в коровнике, питался комбикормом и шиповником. Но он не помнит ни своего имени, ни своей родины. Пришлось оставить его чеченцу, тем более что тот пообещал позаботится о нем. А по большому счету мы пришли сюда слишком поздно, чтобы ему помочь".
Работники Хасана в Россию возвращаться не хотят. Они боятся, что попадут в фильтрационный лагерь, где их будут "проверять на прочность". А потом — новые скитания по вокзалам в поисках хлеба. На родине они никому не нужны. Это читается в их глазах, когда они смотрят на разгоряченных офицеров, пытающихся убедить их в том, что лучше умереть свободным, чем жить в рабстве. "Эх, сынки,— вздыхает Борис Бызов.— Здесь есть работа и еда. А в России мне этого никто не даст".
Кстати, у Бызова где-то в Коми живет сын. Но как его найти, он не знает. Не знают этого и молодые офицеры, которые готовы были освободить пленных, но встретили неожиданное и совсем непонятное им нежелание свободы.