Пережаренные факты (и даже слегка подгоревшие) стали фирменным блюдом канала НТВ в уходящем телесезоне. По субботам их подавали зрителям на ужин в «Программе максимум».
Задача передачи — «показать все, что скрыто». Скандалы, интриги и расследования составляют ее суть. Это, видимо, один из тех проектов, что изменил состав аудитории канала. Теперь НТВ смотрят люди, которых трудно заинтересовать сериалом «Доктор Живаго».
«Программа максимум» выходит в эфир уже больше года. На протяжении всего этого времени ее критиковали в прессе те, кто привык к другому НТВ. Но создатели программы никак не реагировали на критику и не давали интервью. На прошлой неделе они нарушили молчание и встретились с пишущими журналистами. Они объяснили, почему делают эту программу, рассказали, за что им стыдно и чем они гордятся. При этом много смеялись и шутили. Порой казалось, их стеб — защитная реакция. Они неглупые и талантливые люди и, конечно, понимают, чем занимаются.
«Огонек» решил привести некоторые высказывания руководителя программы Николая Картозии, ведущего Глеба Пьяных и шеф-редактора Сергея Евдокимова.
ГЕРОИ ИХ ВРЕМЕНИ
Глеб Пьяных: Нас часто спрашивают: «Почему у вас такая программа?» Настолько часто, что мы сами стали задаваться этим вопросом. Конечно, у нашей программы есть недостатки. Вот, например, долгое время Боря Моисеев постоянно попадал в выпуск. Причем одним ракурсом. Я спросил Сережу (Евдокимова. — «О»), почему это происходит. Он ответил: «А кто еще так артистично показывает попу?» И мне нечем было крыть. Борю мы уже полгода не показываем, но тут пошел Дима Билан. Я спрашивал: «Почему Дима Билан?» Мне говорили, что он вроде бы даже поет... Но уже и Билана не показываем. Теперь новый герой — Владимир Вольфович Жириновский.
Николай Картозия: Два месяца назад, когда у него был 60-летний юбилей, мы его поздравили в свойственной нам манере. Ему, в общем-то, понравилось. Он написал несколько проклятий в наш адрес. Правда, потом эти проклятия аннулировал. Корреспондент Кудашов задал ему безвинный вопрос: «Что значит «папа — юрист»?» Владимир Вольфович разразился гневной матерной тирадой, после чего произнес несколько внятных слов: «Покажите мне моего отца». Прошел месяц. Владимир Вольфович поехал в Израиль и нашел могилу своего отца благодаря «Программе максимум». Это ли не гуманизм?
ЖЕЛТО-ОРАНЖЕВАЯ ЖУРНАЛИСТИКА
Н К.: Вы знаете, какое главное кредо нашей программы? Собака укусила человека — это не новость. Человек укусил собаку — наверное, новость, но не для нас. Чтобы попасть в нашу программу, собака должна укусить либо собаку Павлова, либо «собаку-точку-ру». Некая паранормальность и гиперболизация общественных проявлений присутствует. Но вместе с тем (вкрадчивым голосом. — «О») в программе много светлого и тонкого.
… Меня всегда спрашивают: «А ты-то что занимаешься этой программой? Ты же был в «Намедни» (Николай Картозия работал шеф-редактором программы. — «О»). Представьте, что вы хороший дизайнер по интерьеру. Вы сами любите ар-деко, но умеете все. И вам говорят: «Сделай мне гараж Баффоло Билла, чтобы потолок был вместо пола, а пол вместо потолка». Это сложная профессиональная задача. «Программа максимум» — самый успешный проект этого года. К нему можно иногда предъявить претензии этического характера, но мимо него нельзя пройти… Наше главное достижение за сезон — таких рейтингов никогда и ни у кого в этом тайм-слоте не было.
Сергей Евдокимов: Мы вместе с программой «Профессия — репортер» смогли поднять рейтинги. То есть на НТВ вечер субботы стал праймовым временем… Надо сказать, что в рейтинговом отношении «Программа максимум» более успешна, чем «Намедни», которая пользовалась вниманием преимущественно столичной аудитории. У «Программы максимум» рейтинги по России намного выше…
Н К.: За многие сюжеты, которые вышли в эфир, нам стыдно. Не очень получилось или переборщили, переперчили. Мы же на людей-то более или менее похожи. Стремимся к чему-то человеческому. Но есть сюжеты, которыми мы гордимся… Иногда у нас появляются сюжеты, которые украсили бы любой, даже самый хороший выпуск «Намедни». Скажем, про Жириновского, про издевательства над детьми в детских домах, про тщательно скрываемый развал космодрома Байконур… Если бы мы встретились немножко раньше, я бы вам с гордостью сказал, что «Программа максимум», несмотря на свою ориентацию, такую э-э-э…
С Е.: Желтую, желтую!
Н К.: Оранжевую. Это революция в инфотейнменте (развлекательно-информационное вещание. — «О»). Инфотейнмент умер. Теперь — шоктейнмент. Так вот, несмотря на свою ориентацию, она основывается на реальных фактах и событиях. Против нас до последнего времени не было ни одного иска. Сейчас один есть. Но он не имеет судебной перспективы. Никто на нас не подавал в суд. Угрожали — да. Давили — да. Звонили по разным телефонам — да.
«НАМЕДНИ» ДЛЯ БЕДНЫХ
Н К.: После Олимпиады мы рассказали, что победителям Параолимпийских игр, спортсменам, у которых нет рук, ног, будут платить гораздо меньше. Хотя золото то же, а усилий надо приложить гораздо больше. Через два дня президент поручил повысить выплаты. Я думаю, эти люди выиграли от «Программы максимум», даже если она им не нравится…
С Е.: «Программа максимум» — это передача для маленького человека. Это «Намедни» для бедных.
Н К.: Нет, это «Лунная соната» в исполнении Шнура.
С Е.: Я тут был у приятеля, который защищал докторскую диссертацию. И там сидели академики. Говорить не о чем — не о диссертации же. Мы стали говорить про «Программу максимум». Они сказали: «Намедни» мы смотрели — не про нашу жизнь. А вот «Программа максимум» — про нашу».
Н К.: (Смеясь.) Наверное, такие академики… На самом деле мы не безнадежны. Просто время жестче стало. В «Бумере» есть эпиграф: «Не мы такие, жизнь такая». Мы можем выпиливать лобзиком. Можем пилить пилой «Дружба»… У каждого из нас свое мнение о «Программе максимум». Например, Сережа однажды сказал: «Это кровавый «Ералаш». Я с ним абсолютно не согласен. «Программу максимум» можно воспринять двояко. Один ее посмотрит и увидит то, что сказано простыми словами в ее анонсе. Другой посмотрит и увидит в ней некую тарантиновщину, некий бескудниковский пост-модернизм. Она многослойная.
С Е.: Как и «Намедни», «Программа максимум» задалась целью сформировать телевизионную моду, и я думаю, мы достигли определенного успеха. Вслед за нами в подобной стилистике стали работать те, кто создает документальную линейку на Первом канале.
Н К.: Ну мы не можем этого утверждать, но нам так кажется.
С Е.: Да, потому что практически все темы, которые были в «Программе максимум», потом трансформировались в документальные фильмы.
Н К.: В новом сезоне, скажу словами песни, «я клянусь, что стану чище и добрее». Надеюсь, программа будет дрейфовать в сторону более серьезной журналистики. Точнее, так: будет меньше всякой разлюли-малины. Но не уснете, не бойтесь. У нас создается отдел спецпроектов внутри программы… Хотелось бы, чтобы программа выполняла какую-то социальную функцию и в меньшей степени была бы развлекательной.
Создатели «Программы максимум», рассказав о передаче, тем самым рассказали и о себе. И показали то, что скрыто. Надо полагать, они будут скрывать это и дальше.