В сентябре 1992 года в составе делегации ЦБ и Минфина мы приехали в Штаты посмотреть, как там устроен рынок госдолга. Тогда в Америке еще не перешли на электронную систему торгов, и все происходило с голоса. Большой холл в здании Федеральной резервной системы. По стенам — телефоны. В центре — большая урна. Рядом служащий ФРС с большим компостером, с помощью которого он отмечает заявки, после чего брокеры бросают их в урну. Брокеры суетятся у телефонов. Служащий орет благим матом: "До окончания подачи заявок осталось пять минут!" Суета усиливается. "Осталось три минуты!" — у некоторых брокеров сдают нервы, и они бросаются к урне. "Осталась одна минута!" — у урны выстраивается очередь. Все спешат. Мелькают лица, руки, заявки. Отсчет убыстряется. Тридцать секунд, двадцать, десять... "Время подачи заявок истекло".
Здоровые молодцы забирают урну, и через некоторое время она попадает в счетную комиссию. Содержимое вываливают на большой стол и начинают сортировать заявки по срокам обращения. Подсчет заявок происходит на электромеханическом сумматоре — ближайшем родственнике арифмометра. Мне указывают на возвышающийся в углу компьютер и с гордостью говорят, что через несколько месяцев торги будут электронными. После этого я дал себе зарок, что у нас никогда не будет голосовых торгов государственными бумагами.
Запомнилась также история появления аббревиатур "ГКО" и "ОФЗ". Сначала "гэкаошки" назывались государственными краткосрочными бескупонными именными облигациями, сокращенно — ГКБИО. Сначала потерялась буква "И", затем — "Б". Осталось ГКО. Очень долго это сокращение путали с Государственным комитетом обороны и всячески подтрунивали по этому поводу над нами. С ОФЗ еще ярче. Их решили назвать облигациями республиканского займа, т. е. ОРЗ. Я сразу представил заголовок в "Коммерсантъ-Daily": "Рынок гособлигаций подхватил ОРЗ". Название бумаг поменяли. На ОФЗ.