Милиционеры, обвиняемые в пытках, не дождались приговора
Чрезвычайным происшествием завершился суд над оперуполномоченным солнечногорского ОВД Александром Гуральником и офицером ГУВД Московской области Владиславом Ломакиным, обвиняемыми в жестоких пытках и убийстве. После допроса свидетелей заместитель председателя Мособлсуда Александр Байцуров распустил коллегию присяжных заседателей, которая должна была вынести вердикт по делу. Байцурова поддержал прокурор-гособвинитель, заявивший, что эти присяжные заведомо тенденциозны. Адвокаты Гуральника намерены обжаловать действия судьи вплоть до обращения в Конституционный суд. Рассказывает ЕКАТЕРИНА Ъ-ЗАПОДИНСКАЯ.
Больше месяца в Мособлсуде длился ожесточенный поединок между гособвинителем областной прокуратуры седовласым Анатолием Сокиным и поджарым милиционером из Солнечногорска Александром Гуральником, убежденным в том, что он оказался за решеткой по обвинению в убийстве по злой воле следствия. Буквально на каждое слово обвинителя Гуральник реагировал репликой, поминутно вскакивая со скамьи подсудимых. Под стать ему были и его энергичные защитники Василий Левковский и Игорь Фоменко. В адрес судьи они отпускали выражения типа "вам с 37-го года все ясно". Судья Александр Байцуров хранил спокойствие. Хотя и хладнокровному Байцурову с трудом удавалось сдерживать пыл защиты и одновременно руководить разношерстной коллегией присяжных.
Александру Гуральнику следствие инкриминировало понуждение жителя Солнечногорского района Олега Босова к даче показаний с применением насилия (от него пытались добиться признания в убийстве). Владислава Ломакина обвиняли в том, что он помогал Гуральнику пытать Босова. По данным областной прокуратуры, вдвоем они повезли сопротивлявшегося Босова в помещение ИЧП "Трио", известного в Солнечногорске как бывший магазин "Лабаз". Там они приковали его наручниками к батарее отопления. Однако Босов не только не признавался в содеянном, но и осыпал милиционеров ругательствами, из которых "менты поганые" было самым безобидным. Тогда Гуральник якобы нанес ему около 50 ударов электропроводом в двужильной оплетке по пояснице, ягодицам и бедрам. Тем же электропроводом Гуральник, по данным следствия, попытался задушить Босова, оставив на его шее так называемую странгуляционную борозду.
Но Босов проявил редкое упорство: он кричал, ругался, но брать на себя убийство не желал. Тем временем пьяный Ломакин заснул, и Гуральник, как считает следствие, стал действовать в одиночку. Именно Гуральнику прокуратура инкриминирует третий этап пыток, чудовищный и не имеющий прецедентов не только в милицейской, но и в жестокой тюремной практике. По данным прокуратуры, он затолкал Босову через анальное отверстие в прямую кишку три пустые бутылки из-под газированной воды. Впрочем, сам Гуральник это на суде категорически отрицал, заявляя: "Если бы я хотел убить Босова, то неужели вы думаете, что я оставил бы его жить?". Босов после пыток в "Лабазе" жил еще несколько часов. Он умер от разрыва внутренних органов лишь ночью.
Напряженный судебный процесс завершился неожиданным роспуском коллегии присяжных. Судья Александр Байцуров объявил об их роспуске, после того как присяжные принесли ему вердикт — ответы на вопросы, было ли совершено преступление и доказана ли виновность в нем подсудимых.
У адвокатов решение судьи Байцурова вызвало крайнее неудовольствие. Адвокаты считают, что имел место сговор судьи с гособвинителем Анатолием Сокиным. Тот настаивал на роспуске коллегии присяжных, так как они курили в коридоре рядом с участниками процесса, и тем самым была нарушена тайна совещательной комнаты. По мнению адвокатов, и судья, и гособвинитель не хотели оправдательного вердикта Гуральнику по обвинению в убийстве, который в итоге вынесли присяжные и о котором судья узнал до их роспуска.
Однако сам судья Александр Байцуров в беседе с корреспондентом "Коммерсанта-Daily" опроверг предположение о сговоре, заявив: "На меня давления не окажешь. Я никогда этого не позволял". Он сказал, что присяжные были распущены по двум причинам. Во-первых, в их ответах на вопросы о наличии факта преступления и виновности подсудимых были существенные противоречия (присяжные ответили, что преступления не было, но подсудимые виновны). На основании этих ответов невозможно было вынести приговор. И во-вторых, Байцуров был вынужден внять доводам гособвинителя, который видел, что нарушена тайна совещательной комнаты. Примечательно, что адвокаты Гуральника, весь процесс настаивавшие на роспуске присяжных и направлении дела на доследование, под конец процесса почему-то стали резко возражать против этого. Невольно возникало предположение, что будущий вердикт присяжных им известен.
Александр Байцуров заверил, что является горячим сторонником суда присяжных по всем уголовным и гражданским делам. Суд присяжных, по его убеждению, "помогает обществу очиститься духовно". Байцуров полагает, что в данном случае присяжные, не сумевшие вынести однозначный и непротиворечивый вердикт, испытывают чувство вины.
Однако адвокаты убеждены, что присяжных скорее гложет ощущение несправедливости происшедшего. Адвокаты обжаловали решение судьи в Верховном суде, а при отрицательном ответе намерены подать жалобу и в Конституционный суд. Судья Байцуров знает об их жалобе, но переживает не из-за нее, а из-за самого факта роспуска коллегии присяжных, который в данном случае был неминуем. Теперь дело милиционеров будет слушаться заново — другой коллегией присяжных.